Воробей Воробеич и Ерш Ершович жили в большой дружбе. Каждый день летом Воробей Воробеич прилетал к речке и кричал: – Эй, брат, здравствуй!.. Как поживаешь? – Ничего, живем помаленьку, – отвечал Ерш Ершович. – Иди ко мне в гости. У меня, брат, хорошо в глубоких местах… Вода стоит тихо, всякой водяной травки сколько хочешь. Угощу тебя лягушачьей икрой, червячками, водяными козявками… – Спасибо, брат! С удовольствием пошел бы я к тебе в гости, да воды боюсь. Лучше уж ты прилетай ко мне в гости на крышу… Я тебя, брат, ягодами буду угощать, – у меня целый сад, а потом раздобудем и корочку хлебца, и овса, и сахару, и живого комарика. Ты ведь любишь сахар? – Какой он? – Белый такой… – Как у нас гальки в реке? – Ну вот. А возьмешь в рот – сладко. Твою гальку не съешь. Полетим сейчас на крышу? – Нет, я не умею летать, да и задыхаюсь на воздухе. Вот лучше на воде поплаваем вместе. Я тебе всё покажу… Воробей Воробеич пробовал заходить в воду, – по колена зайдет, а дальше страшно делается. Так-то и утонуть можно! Напьется Воробей Воробеич светлой речной водицы, а в жаркие дни покупается где-нибудь на мелком месте, почистит перышки и опять к себе на крышу. Вообще жили они дружно и любили поговорить о разных делах. – Как это тебе не надоест в воде сидеть? – часто удивлялся Воробей Воробеич. – Мокро в воде, – еще простудишься… Ерш Ершович удивлялся в свою очередь: – Как тебе, брат, не надоест летать? Вон как жарко бывает на солнышке: как раз задохнешься. А у меня всегда прохладно. Плавай себе, сколько хочешь. Небойсь летом все ко мне в воду лезут купаться… А на крышу кто к тебе пойдет? – И еще как ходят, брат!.. У меня есть большой приятель – трубочист Яша. Он постоянно в гости ко мне приходит… И веселый такой трубочист, – всё песни поет. Чистит трубы, а сам напевает. Да еще присядет на самый конек отдохнуть, достанет хлебца и закусывает, а я крошки подбираю. Душа в душу живем. Я ведь тоже люблю повеселиться. У друзей и неприятности были почти одинаковые. Например, зима: как зяб бедный Воробей Воробеич! Ух, какие холодные дни бывали! Кажется, вся душа готова вымерзнуть. Нахохлится Воробей Воробеич, подберет под себя ноги да и сидит. Одно только спасение – забраться куда-нибудь в трубу и немного погреться. Но и тут беда. Раз Воробей Воробеич чуть-чуть не погиб благодаря своему лучшему другу – трубочисту. Пришел трубочист да как спустит в трубу свою чугунную гирю с помелом, – чуть-чуть голову не проломил Воробью Воробеичу. Выскочил он из трубы весь в саже, хуже трубочиста, и сейчас браниться: – Ты это что же, Яша, делаешь-то? Ведь этак можно и до смерти убить… – А я почем же знал, что ты в трубе сидишь! – А будь вперед осторожнее… Если бы я тебя чугунной гирей по голове стукнул, – разве это хорошо? Ершу Ершовичу тоже по зимам приходилось несладко. Он забирался куда-нибудь поглубже в омут и там дремал по целым дням. И темно, и холодно, и не хочется шевелиться. Изредка он подплывал к проруби, когда звал Воробей Воробеич. Подлетит к проруби воды напиться и крикнет: – Эй, Ерш Ершович, жив ли ты? – Жив… – сонным голосом откликается Ерш Ершович. – Только всё спать хочется. Вообще скверно. У нас все спят. – И у нас тоже не лучше, брат! Что делать, приходится терпеть… Ух, какой злой ветер бывает!.. Тут, брат, не заснешь… Я всё на одной ножке прыгаю, чтобы согреться. А люди смотрят и говорят: «Посмотрите, какой веселенький воробушек!» Ах, только бы дождаться тепла… Да ты уж опять, брат, спишь?.. А летом опять свои неприятности. Раз ястреб версты две гнался за Воробьем Воробеичем, и тот едва успел спрятаться в речной осоке. – Ох, едва жив ушел! – жаловался он Ершу Ершовичу, едва переводя дух. – Вот разбойник-то!.. Чуть-чуть не сцапал, а там бы – поминай как звали. – Это вроде нашей щуки, – утешал Ерш Ершович. – Я тоже недавно чуть-чуть не попал ей в пасть. Как бросится за мной, точно молния! А я выплыл с другими рыбками и думал, что в воде лежит полено, а как это полено бросится за мной… Для чего только эти щуки водятся? Удивляюсь и не могу понять… – И я тоже… Знаешь, мне кажется, что ястреб когда-нибудь был щукой, а щука была ястребом. Одним словом, разбойники…
II Да, так жили да поживали Воробей Воробеич и Ерш Ершович, зябли по зимам, радовались летом; а веселый трубочист Яша чистил свои трубы и попевал песенки. У каждого свое дело, свои радости и свои огорчения. Однажды летом трубочист кончил свою работу и пошел к речке смыть с себя сажу. Идет да посвистывает, а тут слышит – страшный шум. Что такое случилось? А над рекой птицы так и вьются: и утки, и гуси, и ласточки, и бекасы, и вороны, и голуби. Все шумят, орут, хохочут – ничего не разберешь. – Эй, вы, что случилось? – крикнул трубочист. – А вот и случилось… – чиликнула бойкая синичка. – Так смешно, так смешно!.. Посмотри, что наш Воробей Воробеич делает… Совсем взбесился. Синичка засмеялась тоненьким-тоненьким голоском, вильнула хвостиком и взвилась над рекой. Когда трубочист подошел к реке, Воробей Воробеич так и налетел на него. А сам страшный такой: клюв раскрыт, глаза горят, все перышки стоят дыбом. – Эй, Воробей Воробеич, ты это что, брат, щумишь тут? – спросил трубочист. – Нет, я ему покажу!.. – орал Воробей Воробеич, задыхаясь от ярости. – Он еще не знает, каков я… Я ему покажу, проклятому Ершу Ершовичу! Он будет меня поминать, разбойник… – Не слушай его! – крикнул трубочисту из воды Ерш Ершович. – Все-то он врет… – Я вру? – орал Воробей Воробеич. – А кто червяка нашел? Я вру!.. Жирный такой червяк! Я его на берегу выкопал… Сколько трудился… Ну, схватил его и тащу домой, в свое гнездо. У меня семейство, – должен я корм носить… Только вспорхнул с червяком над рекой, а проклятый Ерш Ершович, – чтоб его щука проглотила! – как крикнет: «Ястреб!» Я со страху крикнул, – червяк упал в воду, а Ерш Ершович его и проглотил… Это называется врать?! И Ястреба никакого не было. – Что же, я пошутил, – оправдывался Ерш Ершович. – А червяк действительно был вкусный… Около Ерша Ершовича собралась всякая рыба: плотва, караси, окуни, малявки – слушают и смеются. Да, ловко пошутил Ерш Ершович над старым приятелем! А еще смешнее, как Воробей Воробеич вступил в драку с ним. Так и налетает, так и налетает, а взять ничего не может. – Подавись ты моим червяком! – бранился Воробей Воробеич. – Я другого себе выкопаю… А обидно то, что Ерш Ершович обманул меня и надо мной же еще смеется. А я его еще к себе на крышу звал… Хорош приятель, нечего сказать. Вот и трубочист Яша то же скажет… Мы с ним тоже дружно живем и даже вместе закусываем иногда: он ест – я крошки подбираю. – Постойте, братцы, это самое дело нужно рассудить, – заявил трубочист. – Дайте только мне сначала умыться… Я разберу ваше дело по совести. А ты, Воробей Воробеич, пока немного успокойся… – Мое дело правое, – что же мне беспокоиться! – орал Воробей Воробеич. – А только я покажу Ершу Ершовичу, как со мной шутки шутить… Трубочист присел на бережок, положил рядом на камешек узелок со своим обедом, вымыл руки и лицо и проговорил: – Ну, братцы, теперь будем суд судить… Ты, Ерш Ершович, – рыба, а ты, Воробей Воробеич, – птица. Так я говорю? – Так! так!.. – закричали все: и птицы и рыбы. – Будем говорить дальше. Рыба должна жить в воде, а птица – в воздухе. Так я говорю? Ну, вот… А червяк, например, живет в земле. Хорошо. Теперь смотрите… Трубочист развернул свой узелок, положил на камень кусок ржаного хлеба, из которого состоял весь его обед, и проговорил: – Вот, смотрите: что это такое? Это – хлеб. Я его заработал, и я его съем; съем и водицей запью. Так? Значит, пообедаю и никого не обижу. Рыба и птица тоже хочет пообедать… У вас, значит, своя пища. Зачем же ссориться? Воробей Воробеич откопал червячка, значит, он его заработал, и, значит, червяк – его… – Позвольте, дяденька… – послышался в толпе птиц тоненький голосок. Птицы раздвинулись и пустили вперед Бекасика-песочника, который подошел к самому трубочисту на своих тоненьких ножках. – Дяденька, это неправда. – Что неправда? – Да червячка-то ведь я нашел… Вон спросите уток, – они видели. Я его нашел, а Воробей налетел и украл. Трубочист смутился. Выходило совсем не то. – Как же это так?.. – бормотал он, собираясь с мыслями. – Эй, Воробей Воробеич, ты это что же, в самом деле, обманываешь? – Это не я вру, а Бекас врет. Он сговорился вместе с утками… – Что-то не тово, брат… гм… да! Конечно, червячок – пустяки; а только вот нехорошо красть. А кто украл, тот должен врать… Так я говорю? Да… – Верно! Верно!.. – хором крикнули опять все. – А ты все-таки рассуди Ерша Ершовича с Воробьем Воробеичем. Кто у них прав?.. Оба шумели, оба дрались и подняли всех на ноги. – Кто прав? Ах вы, озорники, Ерш Ершович и Воробей Воробеич!.. Право, озорники. Я обоих вас и накажу для примера… Ну, живо миритесь, сейчас же! – Верно! – крикнули все хором. – Пусть помирятся… – А Бекасика-песочника, который трудился, добывая червячка, я накормлю крошками, – решил трубочист. – Все и будут довольны… – Отлично! – опять крикнули все. Трубочист уже протянул руку за хлебом, а его и нет. Пока трубочист рассуждал, Воробей Воробеич успел его стащить. – Ах, разбойник! Ах, плут! – возмутились все рыбы и все птицы. И все бросились в погоню за вором. Краюшка была тяжела, и Воробей Воробеич не мог далеко улететь с ней. Его догнали как раз над рекой. Бросились на вора большие и малые птицы. Произошла настоящая свалка. Все так и рвут, только крошки летят в реку; а потом и краюшка полетела тоже в реку. Тут уж схватились за нее рыбы. Началась настоящая драка между рыбами и птицами. В крошки растерзали всю краюшку, и все крошки съели. Как есть ничего не осталось от краюшки. Когда краюшка была съедена, все опомнились и всем сделалось совестно. Гнались за вором Воробьем да по пути краденую краюшку и съели. А веселый трубочист Яша сидит на бережку, смотрит и смеется. Уж очень смешно всё вышло… Все убежали от него, остался один только Бекасик-песочник. – А ты что же не летишь за всеми? – спрашивает трубочист. – И я полетел бы, да ростом мал, дяденька. Как раз большие птицы заклюют… – Ну, вот так-то лучше будет, Бекасик. Оба остались мы с тобой без обеда. Видно, мало еще поработали… Пришла Аленушка на бережок, стала спрашивать веселого трубочиста Яшу, что случилось, и тоже смеялась. – Ах, какие они все глупые, и рыбки и птички. А я бы разделила всё – и червячка и краюшку, и никто бы не ссорился. Недавно я разделила четыре яблока… Папа приносит четыре яблока и говорит: «Раздели пополам, – мне и Лизе (сестра писателя)». Я и разделила на три части: одно яблоко дала папе, другое – Лизе, а два взяла себе.
Старый воробей вывел четверых деток в ласточкином гнезде. Как только стали они летать, злые мальчишки разорили гнездо; но все они счастливо избежали опасности и разлетелись в разные стороны. Вот старому-то и стало жалко, что сыновья его в свет вступили, а он не успел их остеречь от всяких опасностей, не успел их и уму-разуму научить.
Осенью на пшеничное поле слетается много воробьев; там-то повстречал старый и своих четверых птенцов и с великою радостью повел их домой. “Ах, вы мои милые сыночки! Сколько вы мне за лето хлопот и забот наделали, слетевшие с гнезда, не наученные мною уму-разуму; вы моих слов послушайте и моему примеру последуйте, и хорошенько кругом себя оглядывайтесь: малым-то ведь птичкам всюду грозят большие опасности!”
И затем стал старшего расспрашивать, где он все лето провел и как он питался. “Я больше в садах держался, гусеницами да червячками питался, пока не созрели вишни.” – “Ах, сыночек, – сказал отец, – клюву везде довольно питания, но и опасностей везде много; а потому будь вперед осторожен, а особенно, как увидишь, что по саду ходят люди, а у тех людей в руках большие, внутри пустые палки, с дырочкой наверху.” – “Да, батюшка, хорошо бы на те палки прикрепить воском на дырочку зеленый листик,” – сказал сын. “Где ты это видел?” – “В саду у одного купца.” – “О, сыночек! Купцы – люди проворные, до барышей задорные! Коли ты около них терся, так и сам тертым калачом сделался, только смотри, не очень на себя надейся.”
Затем стал он другого также допрашивать: “Где был побывал?” – “При дворе,” – сказал сын. “Воробьям и прочим глупым птицам там не место; ты бы лучше поближе к конюшне держался, где много овса разбрасывают или где молотят… Там, при счастье, можно спокойно добыть себе свой насущный хлеб…” – “Так-то так, батюшка! Да ведь и там конюхи западни для нас ставят, петли да силки по соломе раскидывают, немудрено и там попасться!” – “А где ты это видел?” – “При дворе, у мальчишек.” – “Ох, уж эти мне дворовые мальчишки, злые мальчишки! Коли ты при дворе был да около господ вертелся и перьев своих там не оставил, так ты довольно учен и в свете пробьешь себе дорогу. Однако же оглядка не мешает: волк иногда и ловкую собаку убирает…”
Потом и до третьего доходит очередь: “Где ты искал счастья?” – “По большим дорогам да по проселкам – там зернышко, а там и червячка нахаживал.” – “Что и говорить: хорошая пища, – сказал отец, – но только смотри, приглядывайся, особенно если увидишь, что кто-нибудь нагибается да хочет камень поднять, тут и до беды недалеко!” – “Так-то так, – сказал сын, – да ведь есть и такие, что камни за пазухой, а то и в карманах носят.” – “А ты где это видел?” – “У рудокопов, батюшка; те, как выйдут из дома, всегда с собой камешки носят.” – “Ох, уж мне эти рудокопы, эти рабочие – самые зазорные люди! Коли ты около них повертелся, то уж кое-что знаешь и кое-что видел…”
Лети, сыночек мой, а все ж, смотри, остерегайся:
Ни рудокопам, ни мальчишкам их не попадайся!
Наконец доходит очередь до младшего сына. “Ну, ты, мой пригнездышек! Ты постоянно был самым глупым и самым слабым из моих деток! Останься со мною; ведь на свете так много злых и грубых птиц с кривыми клювами и длинными когтями, которые только и смотрят, как бы маленькую пташку заглотнуть! Держись больше своей братии – воробьев, собирай знай червячков и гусениц с деревьев да с домиков, так и не раскаешься.” – “Батюшка, кто питается никому не во вред, тот долго прожить должен, и никакой коршун, орел или ястреб не причинят ему ущерба, особенно если он не забывает каждый вечер и утро за себя Богу молиться и о своем пропитании его просить. Он ведь всем птицам творец и вседержитель, он и вороненка крик, и молитву слышит, и без его воли ни падет на землю ни один снегирек, ни один воробышек.” – “Где ты такой премудрости научился?”
И отвечал ему сын: “Как мы тогда с гнезда слетели, я залетел в кирху и целое лето все поклевывал там мух да пауков по окошкам, и слышал, как все это там проповедовалось; там и пропитал меня общий наш отец целое лето, и оберег от всяких бед и от хищных птиц.” – “Ну, сыночек, коли ты по кирхам попархиваешь, да подсобляешь там мух-жужжалок и пауков с окон прибирать, да и Бога не забываешь и предаешься на волю создателя, так я за тебя и бояться не стану, (Хотя бы даже весь свет был полнехонек диких и коварных птиц, потому что
Кто в Бога верует всегда,
Того не сокрушит беда.
Умей терпеть, умей страдать –
Заслужишь Божью благодать!”
Сегодня у нас на блоге короткая сказка про воробья для детей, под названием «Сообразительный воробей». Рассказано в сказке о том, как серенький и маленький воробей, благодаря своей смекалке, смог добыть себе еду в холодную пору года и не остаться голодным, перехитрив двух синичек. Сейчас как раз осень, на улице с каждым днем становится все холоднее, поэтому познакомить малышей с такой сказкой про воробья будет очень кстати. Заодно рассказать о том, что, когда на улице холодно нужно подкармливать птиц, так как им негде добывать себе еду, особенно зимой, когда все покрыто толстым слоем снега. Это поможет воспитать в детях любовь к природе и вырасти добрыми людьми. Сообразительный воробей. Короткая детская сказкаЗимой все птицы и звери поближе к жилью человека ютятся. Трудно в это время прокормиться в голом лесу и в белом от снега поле. Покинул лес и воробей, тоже к людям направился. Сразу за лесом улица начиналась. Нарядные домики вряд стоят за невысокой деревянной оградой. Видит воробей: из одного окна палка торчит, с конца ее нить свисает, на ней — кормушка, какая-то еда в марлю завернута. И, конечно, синицы уже здесь копошатся. Сел воробей рядом на дереве, рассуждает: как бы ему тоже подкрепиться? Хорошо синицам, им, видите ли, какое уважение люди оказывают: кормушки развешивают, подкармливают, ешьте, дорогие синички, на здоровье! А для воробьев никто и пальцем не пошевелит! Мол, пусть сами себя обслуживают. Вот одна синица к кормушке подлетела, повисла. Нить то закручивается, то раскручивается. А синица и не обращает внимания на это, клюет себе и все. Вкусно! Покушала немного, отлетела на ветку села. Сразу вторая синица прицепилась за кормушку. Тоже качается, как акробат, вниз головой висит, клюет. А потом синицы снова поменялись местами: первая завтракает, вторая на ветке клюв чистит, прихорашивается, своей очереди поклевать ждет. Смотрел, смотрел на синиц воробей, а у самого в желудке урчит, — так есть хочется. Ну хоть бы зернышко утром перехватил! Так нет же, совсем ничего не ел. Не выдержал бедняга, прыг с дерева — и к нитке. Крутится перед ним та нить, не уступает ему синица место на кормушке. И вторая прилетела, тоже мешает, суетится. Помахал крылышками воробей, помахал и снова на ветку ели полетел. Сел, приуныл. Вдруг под деревом собака как залает! Синички испугались и улетели. А воробей осмотрелся, — что ему собака, когда есть хочется так, что аж в глазах темнеет, — и к кормушке подлетел. Ох и вкусно же в такую стужу проглотить кусочек сыра! Но где там! Не успел он как следует полакомиться, а тут снова синицы прилетели. И такие наглые, — лети, мол, прочь, это наше!
Прогнали бедного воробья. Сел на ветке, что-то себе думает, головкой нетерпеливо крутит. Вдруг как чирикнет неожиданно, как вспорхнет! И синиц как ветром сдуло, разлетелись в разные стороны. А сам воробей недалеко отлетел. Видит, нету синиц — он скорее к кормушке-качалке. Ест, спешит, пока испуганные синицы не возвратились. Вот так и обманул подружек-синичек голодный воробей. Теперь и мороз не страшен. Подкрепился немного.
Колыбельная сказка про воробья:Мои юные друзья - много сказок знаю я. Для начала вам сегодня расскажу про воробья. Не пугая голубей, прыгал в луже воробей. Чистил хвостик, шейку мыл и на солнышке сушил. А по кривой дорожке прогуливалась кошка. Увидала кошка птичку - озорную невеличку, Стала тихо подползать, чтоб за хвост её поймать. Даже голуби взлетели - с кошкой драться не хотели. Но обидеть воробья не позволил кошке я. Брысь, - я крикнул этой кошке, - проходи своей дорожкой. Воробей услышал крик, зачирикал чик-чирик, На меня не поглядел и на крышу полетел. Притаился за трубой и любуется собой. Ну а в это время кошка вылезает из окошка, К воробью она ползет, открывает тихо рот, Хочет бедного схватить и котятам притащить. Вдруг ворона прилетела и на крышу рядом села Клювом стукнула по крыше - воробей её услышал, Перепрыгнул на карниз и слетел оттуда вниз. Воробей помылся в луже, полетел домой на ужин, Скушал вкусную котлетку, теплый чай попил с конфеткой, Клюв почистил и зевнул, сел на ветку и уснул. Спать он будет до утра. Детям тоже спать пора. Колыбельная песня про воробья:За окном серый кот. Возле дома где-то бродит. То уходит, то приходит, Колыбельную поет. То уходит, то приходит, Про воробушка поёт. * Кошка спит на полу. Спят и голуби на крыше, а в большом подвале мыши Тихо спят в своем углу. А в большом подвале мыши Тихо спят в своем углу. * Вот и вечер настал. Спит ворона возле сетки. Воробей уснул на ветке, Потому, что он устал. Воробей уснул на ветке, Потому, что он устал. * Завтра рано вставать. Попрощайся с Банилаской. Закрывают дети глазки, Рома тоже будет спать. Закрывают дети глазки, И Илюша будет спать. Закрывают дети глазки, И Светлана будет спать. Закрывают дети глазки, Ксюша тоже будет спать. Закрывают дети глазки, ....... будет спать.
|