Адрес : Москва, ул. Преображенский вал, 25. м.Преображенская площадь

Храм свт. Николая Чудотворца (бывший Успения Пресвятой Богородицы)
Храм расположен на территории бывшего Никольского единоверческого монастыря.
Первоначально храм был построен в 1784-1790 г.г. в псевдоготическом стиле как Успенская соборная часовня старообрядческой общины федосеевского толка. Архитектором собора прежде считался предположительно В.И.Баженов, но по последним, наиболее достоверным разысканиям проект это был Ф.К.Соколова.
В начале 1850-х г.г. император Николай I начинает борьбу с сектантами и раскольниками. В это время старообрядческая община на Преображенском кладбище попадает в опалу и начинается расследование, после которого Преображенским старообрядцам вменяется в вину государственная измена, потому что в 1812 г. Преображенские старообрядцы с радостью встретили Наполеона, и помогли ему организовать выпуск фальшивых русских денег, тем самым подрывая финансовую систему России.
По этой причине часть руководителей общины были выслана из Москвы. Многие другие старообрядцы приняли единоверие.
В 1866 г. храм стал собором учрежденного при нем единоверческого Никольского монастыря. От монастырских построек кроме храма свт. Николая также сохранились: храм Воздвижения Креста Господня (начала XIX в., архитектор Ф.К.Соколов, освящен в 1854 г. из старообрядческой молельни), колокольня (1876-1879 г.г., архитектор М.К.Геппенер), корпуса келий (1801 г.).
К 1923 г. монастырь был полностью закрыт и большая часть корпусов превращена в дом коммуны (общежитие) завода Радио, а в 1930-х г.г. большая часть стен монастыря были сломаны. В первой половине 1920-х г.г. (во времена церковной смуты и расколов) Советские власти передали храм во владение обновленцам. Но единоверческая община не освободила весь храм и осталась существовать в передней (восточной) - Успенской части храма. Храм был разделен на две части кирпичною стеною, так что главная (восточная) часть храм с Успенским престолом была отделена от Никольской (западной) обновленческой - трапезной части.
Около 1930 г. в отделенной Никольской трапезной части храма, дополнительно к существовавшему с 1854 г. Никольскому (северному) престолу, сооружается новый Успенский (южный) престол. Наверху по всей восточной стене трапезной части был сооружен новый иконостас и заполнен высокими старинными иконами из иконостаса одного из соборов разрушенных на территории Московского Кремля.
В иконостасе Никольского приделе православной церкви находятся редчайшая из икон Богоматери - „Акафистная“ (XVI в.), древний образ „Софии Премудрости Божией“ (XVI или XVII в.); подлинным украшением его служат Царские врата и венчающая их икона „Тайная Вечеря“, которые относятся к XV в.»

Старообрядческая Успенская (восточная) часть храма
Старообрядческая Успенская моленная, находящаяся в восточной части храма, принадлежит Поморскому согласию и является его центром в Москве. В 1990 г. на дверях старообрядческой части было любопытное объявление: «Внимание. Храм старообрядческий!!! Вход лицам в нетрезвом, неприличном и нескромном виде, в головных уборах, а женщинам без платков и в брюках не разрешен. Входить в храм во время богослужения и молиться инаковерующим не положено и запрещено святыми отцами. Патриарший храм направо за углом». Вход в православную часть с запада, в старообрядческую - с севера. Оба храма сохранили большое число древних икон. Старообрядцы-поморцы также не имеют священства и литургии, поэтому существующий в их части бывший алтарь (апсида) используется как крестильня.
Московская Поморская Старообрядческая община Община староверов беспоповцев поморского согласия, находится в юрисдикции Древлеправославной Поморской Церкви.
После разгрома Московского выступления старообрядцев в 1682 г. (Хованщина) многие защитники древлего благочестия были казнены, другие были вынуждены покинуть город, Москва на долгие годы перестала играть заметную роль в староверии. Немногие оставшиеся старообрядцы проживали в основном на восточной окраине Москвы и в близлежащих селах.
В нач. XVIII в. весьма благосклонно к староверам относилась вдовствующая царица Прасковья Фёдоровна, жившая в Измайловском дворце.
После сер. XVIII в. в среде поморцев стала известна моленная Гавриила Артамонова, в которой стал практиковаться бессвященнословный брак. На её основе в 1771 г. была организованна Монинская моленная. В этом же году был основан и Преображенский монастырь ставший духовным центром старопоморцев-федосеевцев.

	Башня ограды Старообрядческой общины
Башня ограды Старообрядческой общины	Башня и фрагмент стены Старообрядческой общины
Здание больницы Старообрядческой общины, арх.Л.Н.Кекушев, XIX - нач.XX в.

Пару дней назад я уже выкладывал репортаж о - общероссийском центре старообрядчества-поповства. Сегодня я продолжу староверческую тему Москвы, и расскажу о Преображенской общине - одном из важнейших в России центров старообрядчества-беспоповства, возникшем в конце 18 века почти одновременно с Рогожским.
По сравнению с Рогожским посёлком, Преображенская община несколько беднее в архитектурном плане - но это окупается её нетривиальностью и атмосферой.
Помимо всего прочего здесь представлены фотографии с территории Федосеевской общины, вход на территорию которой для посторонних закрыт.

Преображенская община располагается на улице Преображенсий Вал, которая, переходя в улицу Измайловский Вал, соединяет станции метро "Преображенская площадь" и "Семёновская". Путь от станции до станции - около 1,5 километров, монастырь расположен примерно посредине - южная оконечность ближе к "Семёновской", северная к "Преображенской".
Я пошел туда от "Семёновской" - вид улицы Измайловский Вал, небоскрёб ДЦ "Соколиная Гора" над станцией метро.

Главки принадлежат церкви Всех Святых на бывшем Семёновском кладбище (1855) - но пусть они не ввоят в заблуждение: Преображенская община от "Семёновской"" не видна, а идти к ней надо в противоположную сторону.

Как и Рогожская община, Преображенская община возникла в 1771 году в связи с эпидемией чумы. Так же: братская могила для умерших староверов за Каммер-Коллежским валом, деятельность крупных старообрядческих купцов, разрешение Екатерины Второй на строительство храмов. Здесь особую роль сыграл купец Илья Ковылин, организовавший богадельню и спонсировавший масштабное строительство. А так как Ковылин был федосеевцем (одна из крупнейших конфессий беспоповства), Преображенская община стала центром этой конфессии, да и вообще беспоповства в России.

В 1854 году община была закрыта и передана единоверцам (то есть старообрядцам, признающим власть Московского патриархата), позднее сюда вернулись беспоповцы, а к концу ХХ века, в перепитиях советской эпохи Преображенская община стала центром сразу трёх главных беспоповских конфессий: поморской, федосеевской и филипповской.

Монастырь, построенный в конце 18 - начале 19 века, отличается очень сложным и необычным устройством. Считается, что прототипом его была Выгорецкая пустынь в Карелии - центр Поморского согласия, уничтоженная в середины 18 века. Преображенский монастырь повторял ее планировку, и состоял из двух частей, вплотную примыкавших друг к другу: мужской и женской.
Южная часть - мужская, более старая, менее крупная и сильно видоизмененная. В 1851 году она была переделана в Никольский единоверческий монастырь.

Вхход в монастырь - через Крестовоздвиженскую надвратную церковь, перестроенную в 1854 году (наадстроены главки) из староверческой моленной (т.е. молитвенного дома) 1801 года постройки.

Вид изнутри:

Преображенская община отличается удивительным стилевым единством - это "ложная готика". Авторство построек долго приписывалось Баженову, ныне более достоверным кажется авторство архитектора Фёдора Соколова. "Ложная готика" - один из самых оригинальных стилей конца 18 века, у староверов вообще прижилась, видимо, по контрасту с "эллинским" классицизмом.

Вход на территорию Никольского монастыря свободный, к фотографам отношение адекватное. Основная часть прихожан - старушки, но попадаются и колоритные личности: так, при мне в монастырь зашли двое казаков в обмундировании Донского Войска.
Напротив Крестовоздвиженских ворот - старейший храм Преображенской общины: Никольско-Успенская церковь.

Храм был построен в 1784 году, и первоначально носил посвященние Успенский. В Никольский храм был переосвящен в 1854 году, тогда же был перестроен, в том числе получил ненужную беспоповцам апсиду. Ныне в здании церкви находятся два храма разных конфессий, разделённые глухой стеной: Никольская церковь новообрядцев "спереди" и Успенская поморская "сзади" - беспрецедентный случай!

Никольская церковь:

Внутри - вполне обычный православный храм.

Успенская церковь - главный храм Поморского согласия, старейшего из беспоповских согласий.

И удивительный ложноготический декор на его стенах - явно какие-то масонские знаки, которые могли быть воплощены только на староверческой церкви.

Кстати, изначально ни один храм Преображенской общины не назывался "церковью" - были или моленные, или часовни. Успенская часовня стала церковью, видимо, только при единоверцах, получив апсиду, а потом это название распространилось по всей общине.
Вокруг Никольско-Успенской церкви, разные виды:

Боковые корпуса отделены от церкви забором (хотя всё это территория монастыря, впрочем, монастырская ограда полуразрушена), в них находятся постройки Поморского согласия.

Колокольня, построенная уже при единоверцах, в 1870-е годы - хотя и выдержана в едином стиле с изначальными постройками, немного от них отличается:

Вот такое вот странное место, где переплелись пути разных культур, а парадоксы соседствует с другими парадоксами.

В полусотне метров севернее Никольского монастыря, между автостоянкой и кирпичным зданием туберкулезного диспансера спряталась Федосеевская община в бывшей женской части Преображенской общины.

Корпуса и ограда. Архитектурный ансамбль этой части сохранился со времен постройки почти без изменений, а сама женская часть была более обширной и упорядоченной. Ныня вся она принадлежит федосеевцам - второму по времени возникновения (1706 год) и самому крупному течению беспоповства, отколовшемуся от поморцев из-за того, что те сотрудничали с "властью антихриста" - например, молились за царя. Федосеевцы (или старопоморцы) - более радикальное крыло, они сохранили только 2 православных обряда (Крещение и Покаяния), отвергали бракосочетание, и их принципиальная позиция - неприятие любой существующей власти. По ссылке - официальный сайт федосеевцев.

Официально вход для не-федосеевцев сюда закрыт. Честно говоря, мне было страшновато, так как знакомые студентки рассказывали много "страшилок" о фольклорных экспедициях в староверческие сёла - вплоть до того, что их могли ударить по голове поленом или окатить ледяной водой на входе в дом.
Но всё обошлось: у входа меня встретил мужик-строитель, с явным поморским акцентом спросил, чего я хочу, и хотя я честно сказал, что я новообрядец, пропустил меня внутрь, наказав только не молиться там.

У федосеевцем существовало такое понятие, как "мирщение" - осквернение через контакт с чужаками. Случайное мирщение снималось специальным обрядом, сознательное - 6-недельным постом. Отсюда сведения о "недружелюбности" староверов в деревнях - мирщение происходило через соприкосновение с чужаком, или через еду и питьё из общей посуды. Впрочем, нередки были и случаи, когда староверы угощали заезжего путника - но после им приходилось уничтожить осквернённую посуду.
В прошлом к замирщению приводило трехперстное крещение в присутствии старовера - именно с этим связан нынешний запрет молиться в общине для чужаков.

Внутри общины было просторно, тихо и пусто. Но это был настоящий монастырь, в исконном смысле слова.

Ведь монастырь - это ни что иное, как крепость. Твердыня Веры, где монахи держали оборону от бесов, и только чистота и набожность могли защитить монастырь от "взятия" Тьмой. Однако за последние века в новообрядческой церкви это понимание было утрачено.
Беспоповцы же жили в постоянной уверенности: кругом антихрист, то есть кругом враги. Отсюда недоверие к чужакам, отсюда и исконный дух в их монастыре. Очевидно, у федосеевцев глаз намётанный: ведь несмотря на запрет, меня спокойно пропустили вовнутрь - видимо, почувствовали, что я не враг.

Главный храм общины - Крестовоздвиженская церковь (1809-1811), сохранившаяся в первоначальном облике.

На входе - предупреждение: запрещено молиться в храме посторонним, а священникам иных конфессий входить сюда дозволено лишь в гражданской одежде. Я вошёл и постоял в притворе... Но попал словно в 17 век! Тёмный зал, голос старой монахини, читавшей молитву на чистейшем старославянском, суровые бородатые монахи, похожие на изваяния, десятки древних икон, и ощущение невероятной силы - словом, всё то, что представляешь себе, вспомнив Русь времён Ивана Грозного.

Вид сзади - Крестовоздвиженская церковь фактически является часовней, так она и называлась исторически:

Беспоповцы стали таковыми вынужденно: еще в 17 веке у староверов не осталось епископов, то есть некому было рукопологать священников. Менее радикальные течения староверов воспринимали никонианство как "инославие", то есть переход в староверие осуществлялся через миропомазание - и они могли принимать беглых священников из никониан - так образовалось поповство. Более радикальные течения приправнивали никониан к еретикам и иноверцам, переход в старообрядчество осуществлялся только через повторное Крещение, а о приёме в свои ряды никонианских попов не могло быть и речи.

Внутри церкви, как и в других старообрядческих храмах, очень много древних и уникальных икон. Ведь староверы веками хранили иконы, существовавшие еще до Раскола или написанные позже, но в характерной манере. Традиционно икон у них было больше, чем могли вместить немногочисленные храмы - поэтому каждый храм становился настоящей сокровищницей икон, и даже 500-600-летние иконы у староверов не такая уж редкость.

Федосеевская община сохранила первоначальную планировку - вокруг церкви расположены жилые корпуса (причем как мужские, так и женские на одной территории), только один из которых, восточный, отделён забором.

В каждом из корпусов устроена моленная, вынесенная в отдельную пристройку. В западном надвратном корпусе моленная расположена над входом, перпендикулярно зданию.

а в южном и северном корпусах - в конце здания:

Такая вот простая и совершенная структура. В сочетании с пустотой и висящим в воздухе напряжением, ощущением "они не войдут сюда" эта структура довершала ощущение того, что я в крепости.
Пытаться проникнуть сюда без разрешения очень не рекомендую. Ничего не утверждаю, просто осталось ощущение - не надо!

Между двумя монастырями - дорога к Преображенскому кладбищу, к которому почему-то примыкает небольшой рынок - много милиции, кавказцев и явно криминальных элементов. Само кладбище - огромного размера, и совсем непохоже на заповедное Рогожское кладбище. По правде говоря, мне там было довольно противно находиться даже 15 минут, а некоторые там уже по 100-200 лет покоятся...

На кладбище меня интересовала Никольская часовня "О девяти крестах", расположенная в сотне метров от входа:

Часовня "О девяти крестах" была построена тем же Соколовым в 1804 году, и по-моему это настоящий шедевр. Хотя это и всего лишь небольшая кладбищенская часовня, оформление ее просто потрясающее:

К ней вплотную примыкает надмогильная часовня Креста Господня 1879 года постройки - черная, будто чугунная:

И старые могилы:

На кладбище я в очередной раз столкнулся с антифотографами.
Первый разговор был с охранниками у входа:
-Эй! Не щёлкай тут, нельзя!
-Ну хоть часовню-то можно?
-Часовню можно, подойди и щёлкай вблизи. Только чтоб имена на памятниках не попадали в кадр!

Второй разговор - с дворником около еще одной, не сфотографированной часовни (того же типа, что и часовня Креста):
(мерзким козлиным голосом) -Тут снимать запрещено. Вот охрана увидит - так тебе наваляет!
-Мне охрана разрешила часовню заснять.
-Мне плевать, что тебе охрана разрешила. Кладбище - собственность ГУП "Ритуал". Получи там разрешение и снимай, а сейчас пошёл отсюда, и чтоб я тебя не видел!

Честно, я был в шоке. Кладбище - СОБСТВЕННОСТЬ?! Интересно, и что "Ритуал" может делать с этой собственностью? Имеет ли юридическое право, например, организовать party для гламурной элиты с братской могилой ветеранов ВОВ вместо танцплощадки? Или всё же такая формулировка - плод больного воображения дворника? Последнее - весьма вероятно, так как психологию кладбищенского дворника я представить вполне могу. На такие работы идут явно не от хорошей жизни, причём "не хорошей" не в плане денег.

От общины я пошёл в сторону метро "Преображенская площадь", мимо конструктивистского квартала:

Кстати, ведь это район Семёновской и Преображенской слобод, где находились "потешные полки" Петра Великого, и у входа в метро стоит памятник Сергею Бухвостову - первому солдату петровской армии. Но это уже совсем другая история.

Входная группа мужского двора Преображенского «кремля», он же староверческий монастырь, вид снаружи. Фото Ю.Звездкина
Входная группа мужского двора Преображенского «кремля», он же староверческий монастырь, вид изнутри. Фото Ю.Звездкина

Староверческий монастырь на Преображенском валу, колокольня. Фото Ю.Звезкина

По материалам нашей живой экскурсии «Кремль, о котором вы не знали, или Староверы на Преображенке с посещением старинного кладбища», на которую можно записаться .

Рассказывает экскурсовод Ирина Стрельникова:

История Преображенского «кремля» связана с обращением в старую веру одного замечательного человека – Ильи Алексеевича Ковылина (того самого, который купил кремлевские Львиные ворота, ). Владелец кирпичного завода в селе Преображенское, где с некоторых пор поселились староверы. Убежденный их учением, Ковылин во вполне сознательном возрасте перешел в старую веру – его повторно крестили в 1768 году, в 37 лет. А всего через три года он, проявив чудеса изобретательности и таланта договариваться, уже основал в Преображенском староверческое кладбище и при нем первую за долгие годы преследования раскольников староверческую часовню. Мы ведь помним, что со времен реформы Никона, с 1656 года официальная православная церковь считала крестящихся двумя перстами еретиками и не просто строить им ничего не разрешала, а просто-таки жестоко преследовала. Так что Ковылину, можно сказать, удалось совершить невозможное.

Тут на самом деле необходим небольшой экскурс по староверию. Дело в том, что видов и подвидов старой веры — великое множество, и староверы разных общин настолько разные, что, кроме двоеперстия, хождения крестным ходом посолонь, краткого написания имени Божьего — Исус да земных поклонов, общих черт, пожалуй что, и нет. Ну вот так же, как мало общего между англиканами, лютеранами и пуританами (хотя все они — протестанты). Сегодня речь у нас идет о староверах-беспоповцах. Которые тоже, в свою очередь, были совсем неоднородны, и уже в конце XVII века делились на три общины: крупные федосеевскую (как появились федосеевцы и кто такой Феодосий можно почитать ) и поморскую и ещё малочисленную филлиповскую. С Преображенским «кремлем» и Преображенским кладбищем связаны первые две. Тоже, кстати, отнюдь не во всем согласные между собой, но все же скорее схожие, чем различные, и тесно друг с другом связанные. Кому интересно, в чем разница, можно полюбопытствовать здесь , остальных не будем утомлять подробностями. В отличие от менее радикальных староверческих общин, беспоповцы крещение в «никонианской» официальной православной церкви Московского патриархата не признают совсем . Вот и перекрещивают новообращенных заново. Именно поэтому они и беспоповцы – им просто неоткуда взять попов. Если какой-то поп и переходил к ним, при новом крещении его рукоположение в священники отменялось. При этом сами они рукоположить никого не могли — для этого нужен епископ. А епископов-раскольников как-то не нашлось (опасное это было дело, тут и до костра могло дойти)… Иноземных епископов (в том числе греческих, да хоть с Афона!), давно перешедших к троеперстию, федосеевцы и поморцы за православных в принципе не считает, русских «никониан» тем более… Менее радикальные старообрядцы, не требовавшие перекрещивания, могли позволить себе принимать беглых священников из никониан – именно так образовалось поповство, в свою очередь тоже со временем расколовшееся на два направления . А федосеевцы с поморцами – увы…. А нет священников – значит, нет и таинств (за исключением двух, разрешенных мирянам по нужде: крещения и исповеди). В том числе нет и брака, раз некому венчать. Федосеевцы и поморцы некоторое время дружно придерживались так называемого безбрачного согласия.

До 80-х годов XVIII века беспоповцы так и прожили. То есть лет 100 не рожали детей. Некоторое время их это не слишком заботило – Никоновская реформа воспринималась ими как явный признак Апокалипсиса. Ощущение наступающего конца света было для староверов таким реальным, что иной раз доходило и до курьезов. Об этом мы, впрочем, уже рассказывали в заметке . В общем, если конец света случится вот-вот, какие уж тут дети… Ну а воспроизводились общины федосеевцев и поморцев исключительно за счет активной проповеди среди православных, немалое число которых старообрядцам удавалось обратить в собственную веру. Чиновник Кабалеров в 1851 году писал в донесении в Петербург: «<Староверы> хитро умеют не только подмечать людей, находящихся в затруднительном положении дел хозяйственных, но и вовлекать в такое положение, особенно склонных к расколу, и потом дают им способ выйти из такого положения, и даже обеспечивают их на будущее, жертвуя на этот предмет значительные деньги»… Попросту говоря, переходя в старую веру, человек мог рассчитывать на материальную помощь от общины, либо на беспроцентный кредит на открытие или развитие собственного дела. Чем многие люди с предпринимательской жилкой охотно и пользовались (и во многом именно этим объясняется такая высокая концентрация староверов среди русских предпринимателей XIX века). Вы спросите: а откуда у общины были такие деньги? Из пожертвований и завещаний (а кому еще завещать, если нет детей?). В общину изначально входило несколько состоятельных купцов, а дальше капитал за счет привлечения в общину

все новых и новых талантливых предпринимателей только увеличивался . К середине XIX века совокупный капитал федосеевской общины превышал 6 млн рублей. Вообще, соцэкономисты пристально изучают феномен повышенной успешности в бизнесе протестантов в Европе и староверов в России. Есть определенное сходство в экономическом смысле между кальвинистами (тоже своего рода беспоповцами) и нашими староверами. И те, и те успешны в бизнесе во многом благодаря особой этике. Отношение к труду у них особое: праздность считается грехом, а любая работа (хоть золотарем, хоть могильщиком, хоть врачом) одинаково почетна. Расточительство — тоже грех. Промышленник живет немногим богаче своих рабочих, потому что не может позволить себе греховную роскошь накануне Страшного Суда. А, значит, заработанное он зря не тратит, все пускает в дело. Вот этого вот извечного как к стяжательству, чему-то не вполне достойному, у староверов нет. Зарабатывать, наживать капитал для них – не стыдно. Это не стяжательство, а богоугодное дело, ведь на заработанное тобой живет и спасается от греховного, предавшегося Антихристу мира вся община.

Вот так и Илья Алексеевич Ковылин зарабатывал не ради личного обогащения, в для своей Преображенской общины федосеевцев. И как результат — создание настоящего центра беспоповства — Преображенского кладбища. Все началось с чумы 1771 года. Ковылин воспользовался ею как поводом получить от властей послабление от вечных преследований общины. Со своими общинниками он взялся лечить заболевших чумой, для чего был устроен карантин. Там больного изолировали и в меру сил лечили (конечно, чума не лечится. Но можно укрепить иммунитет больного, поддержать его силы должным уходом и, возможно, организм сам справится). Но первым делом, конечно, приобщали к своей вере, то есть крестили. Интересно, что староверы не признают «обливного» крещения — только троекратное погружение в воду с макушкой. Для этой цели в Преображенском использовался Хапиловский пруд. А дело, между прочим, происходило глубокой осенью и в начале зимы. Вода в пруду — можно представить какая. Так вот было немало случаев, что больные после этой ледяной ванны шли на поправку. Что, впрочем, не противоречит медицинской науке — шок ведь иных убивает, а другим стимулирует иммунитет… Ну а если больной все-таки умирал — староверы его отпевали и хоронили (больше никто себя такими вещами не утруждал – смертей для этого было слишком много, эпидемия унесла около 100 тысяч жизней, то есть половину тогдашнего населения Москвы). Для этого им и разрешено было устроить Преображенское кладбище и при нем — часовню. Заразиться же федосеевцы не боялись – что может вообще напугать людей в ожидании скорого конца света?

Тут, конечно, надо отдать должное человеколюбию тогдашней власти. Между вариантами «пусть помрут и лягут в землю неотпетыми, лишь бы не переходили в запрещенную старую веру» и «пусть перекрещиваются, авось выживут, или по крайней мере получат христианское погребение» граф Григорий Орлов выбрал второй (о том, как Григорий Григорьевич был прислан из Петербурга бороться с московской чумой и как ловко распорядился, мы рассказываем на нашей экскурсии ). Как бы то ни было, расчет Ковылина удался. Благое дело для города — чумной карантин — сделался его пропуском к нужным людям. Илья Алексеевич не скупился ни на щедрые званые обеды, ни на подарки влиятельным персонам. И в конце концов сумел попасть на прием к самой матушке-Екатерине. Ведь но задумал построить при Преображенском кладбище целый комплекс — богаделенный дом для староверов-федосеевцев: мужскую и женскую обитель для малоимущих или просто желающих жить праведной жизнью, строго говоря не монастырь, но заведение с монастырским строгим уставом… С двумя большими храмами — на женском и мужском дворе. Ну то есть тот самый Преображенский «кремль». На это нужно было еще ухитриться получить разрешение. И… императрица не то, чтобы разрешила… Она, скажем так, не запретила. То есть просто промолчала в ответ на вопрос: можно ли. И этого оказалось достаточно. Ковылин построил все это на собственные средства. Ну и Львиные ворота заодно прикупил…

«Кремлем» Преображенскую обитель стали называть за неприступность стен. Построил его архитектор Федор Соколов (между прочим, спроектировавший здание арсенала в Московском Кремле). Который явно находился под влиянием Василия Баженова с его сказочными «псевдоготическими» павильонами Царицына…

О богаделенном доме староверов в Преображенском можно говорить и как о монастыре. Хотя пострига обитатели не принимали. Но ведь им постриг и не требовался, федосеевцы и так жили безбрачно. Вот как описывает порядки в их обители царский чиновник, посланный с расследованием: «Съестные припасы, купленные на рынке, окуривали ладаном, все потребные вещи шили сами, на головах выстригали маковицы, на руках носили лестовицы (кожаные приспособления для отсчета молитв, изначально используемые на Руси, но позже замененные православными на четки, а староверами, естественно, оставленные в прежнем виде - Прим. СДГ). Мужчины, замеченные в нетрезвости, подвергались поклонам, а на женщин надевалась волосяная рубаха и подвязывалась железной цепью».

Деятельность Ковылина сильно подстегнула рост общины. К концу его жизни прихожан Преображенского кладбища было уже около 10 тысяч… Чему, впрочем, весьма способствовало разрешение на брак и деторождение, в конце концов полученное жившей в Преображенском по соседству с федосеевцами беспоповской общиной поморцев от своих духовных наставников в 90-х годах XVIII века. Правда, сам Илья Алексеевич Ковылин был непримиримым борцом с этим нововведением и не позволил федосеевской общине пойти по пагубному пути деторождения. Но, как только в вопросе о браке две почти родственные общины разошлись, те федосеевцы, которым невмоготу было безбрачие, стали активно переходить в поморцы. Так именно и поступил славный представитель династии Морозовых — Елисей Саввич. При этом он не утратил связей с федосеевской общиной Преображенского кладбища, а в итоге на нем и упокоился. Какой бы фанатичной ни была его вера (о его поразительной сосредоточенности на Антихристе мы ), все-таки на монашескую жизнь он был не согласен. При этом находились и поморцы (часто пожилые), недовольные нововведениями и уходившие в федосеевцы. Между переходами туда-сюда успевали родиться дети, общины росли…

Кстати, московским поморцам тоже ведь нелегко было выбить у своих духовных пастырей, живших в суровом, северном Выговском монастыре, разрешение на брак. Но тут сыграли роль те самые новообращенные купцы. Мало того, что крест безбрачия тяжек сам по себе, так еще и заработанное и накопленное имущество не все хотели оставлять общине, частная собственность предполагает наследников. Опять же, конец света явно затягивался, и на проблему невозможно стало и дальше закрывать глаза! Договорились так: пусть брак, как таинство явное, невозможен, венчать супругов некому. Но могут же быть невидимые, духовные таинства! Для Бога невозможного нет. Для заключения браков был разработан обряд: родители благославляли молодых иконами в храме, наставники общины читали соответствующие молитвы… В конце концов, эти же самые наставники (не священники, а уважаемые общиной «простецы») совершают же крещение, принимают исповеди, отпевают умерших… Ну и заключение брака вошло в их компетенцию. При этом выговские старцы не уставали напоминать, что, как ни крути, истинная-то правда и благодать – все-таки в безбрачной жизни. И только из снисхождения к слабости человеческой они вообще согласились на это вот всё… Илья Алексеевич Ковылин снисхождения проявить не пожелал. С этих пор общины окончательно разделились, и поморцам пришлось подыскивать себе другое место…

Власти, конечно, по-прежнему с неодобрением смотрели на все, что происходило вокруг Преображенского кладбища. Но степень этого неодобрения была разной и зависела от характера венценосца. Хуже всего староверам пришлось при Николае I, не терпевшем вольдомумия, в том числе и в вопросах веры. Первые его указы, направленные на борьбу с раскольниками (например, указ 1826 года об уничтожении всех молелен, основанных за десять и более лет до издания указа), федосеевцам удалось парализовать взятками. Но в В 40-х годах Преображенский мужской двор был у них все-таки отобран в пользу единоверческой церкви . Кстати, именно тогда к Николо-Успенской церкви была пристроена алтарная часть — изначально апсиды не было и быть не могло, ведь нет священников — незачем и алтарь. Так что, строго говоря, беспоповцы никогда не строили храмов — только часовни, просто иной раз — довольно большие.

Ну а что насчет выселенных с мужского двора общинников-федосеевцев — они просто переехали на женский двор к общинницам, заняв отдельный корпус. Шли годы, и московские федосеевцы все больше склонялись к тому, что поморцы в чем-то правы. Для тех, кто тем или иным образом вступил в брак, делались послабления: их больше не изгоняли из общины и из храма, теперь им разрешили молиться вместе со всеми, но только молча, про себя и без крестного знамения… Что, впрочем, вызвало жесткое осуждение со стороны других федосеевских общин — например, Казанской. (Вообще, находить столько принципиальных причин для разногласий, как это делают русские староверы, не умеет, наверное, ни одно другое человеческое сообщество…) Но тут случилась революция, и староверам стало не до раздоров и споров. Гонения на веру, развернувшиеся в первые годы советской власти, коснулись всех: православных, поповцев, беспоповцев… Воинствующие атеисты этих тонкостей не разбирали. И отобрали у староверов все жилые и хозяйственные помещения Преображенской обители, кроме Крестовоздвиженской церкви женского двора. Все остальное отдали под беженцев из голодающих губерний.

Но особенно пострадал мужской двор: там зачем-то снесли колокольню (позже она была восстановлена) и большую часть стены, причем осовободившуюся территорию даже толком ничем и не застроили. Хорошо еще, храмы не снесли, как-то руки, видимо, не дошли. Ну а на участок, образовавшемся между стенами женского и остатками мужского двора, в 1932 году был переведен с Сухаревской площади колхозный рынок. (Кстати, Преображенский рынок действует до сих пор, и там весьма неплохой выбор сезонных овощей и фруктов).

При этом то, что осталось от Мужского двора, было разделен пополам: половину, отобрав у единоверцев, отдали на этот раз обновленцам А когда Сталин во время войны изменил отношение к православной церкви и упразднил обновленцев — РПЦ Московского патриархата. А половину в 30-х годах предложили занять поморцам, у которых только что отняли их собственную святыню и духовный центр — дивной красоты церковь в Токмаковом переулке (). Так федосеевцы с поморцами снова оказались по соседству: одни на женском дворе Преображенского «кремля», другие на мужском. Время не способствовало раздорам — надо было выживать. Ну а с конца 80-х государство стало постепенно возвращать им строения комплекса, и жизнь в Преображенском «кремле» наладилась. В итоге общины живут очень дружно. Те, кому надо жениться — переходят в поморское согласие и составляют приход Николо-Успенской церкви. Пожилые и одинокие часто предпочитают присоединиться к федосеевцам: остаться при этом жить в миру, у себя дома (и ходить на службу в Крестовоздвиженскую церковь), или поселиться в одной из келий обители, которая опять действует на женском дворе (и опять там есть корпус для мужчин, и есть для женщин) — это уж как кому угодно. Бывает, что и наставники переходят из поморцев в федосеевцы, и это не вызывает раздоров или осуждения. Эти две общины теперь — как сообщающиеся сосуды. В конце концов, не все же староверам только разделяться да ссориться между собой…

Сейчас постороннему человеку на женский двор, за стену, войти затруднительно. Все-таки там обитель со строгим монастырским уставом. Зато на мужской двор — можно. И даже в Николо-Успенскую церковь пустят. Главное — быть правильно одетым, не креститься там троеперстно, внутри храма без особого разрешения не фотографировать и ничего ни в коем случае не трогать. И, знаете, я бы такой возможностью не пренебрегала! Во-первых, там немыслимое собрание древних икон (любой музей позавидует). А во-вторых, Федор Соколов — отличный архитектор. И сквозь круглые оконца внутрь проникает такой ясный, такой четко очерченный, такой мощный поток света, что любо-дорого глядеть.

При этом на западной половине мужского двора и в притворе Николо-Успенского храма так и остались православные официальной РПЦ. Внутри храм перегорожен, входы у конфессий – разные. И нельзя сказать, что они уживаются мирно и без проблем (ну вот не может быть простого финала у этой крайне запутанной истории!). Во всяком случае автор этих строк, заглянувшая к староверам пообщаться и прикупить кое-какую исследовательскую литературу (на основе которой все это в итоге и написано), была решительно атакована православной прихожанкой, вставшей на пути и попытавшейся физически не пустить к еретикам-беспоповцам. То есть страсти по-прежнему кипят, словно и не прошло со времен Никона три с половиной века… Ну, что ли, помоги нам всем, Боже…

Ну и под конец — еще немного фотографий. Просто порассматривать.

P.S. О династии купцов-староверов Носовых той же самой общины Преображенского кладбища — на нашей .

Пока не снесли большую часть стены и не застроили все вокруг — выглядел «кремль» еще эффектнее. Фото с сайта www.pastvu.com

Это странное место с запутанной историей находится в пяти минутах от не самой отдаленной станции московского метро. При этом оно малоизвестно, во всяком случае муж, с детства живший в этих краях, знал о нем на уровне "да, вроде там что-то есть".
На полноценную историческую справку у меня нет энтузиазма, да и уровень знаний в религиозных вопросах мал. Поэтому только в общих чертах.
Это место - один из центров московского старообрядчества. Сначала появилось кладбище, возникшее здесь в 1771 году во время эпидемии чумы. Под предлогом чумного карантина были созданы богадельни. На рубеже 18 и 19 веков появились мужской и женский старообрядческие монастыри (с кладбищем между ними), вокруг располагались дома, магазины, фабрики: община насчитывала около 10 тысяч человек.
В середине 19 века начался новый виток гонений на старообрядцев. Им был оставлен только бывший женский монастырь. Он закрывался при советской власти, но затем был восстановлен (правда часть территории бывшего монастыря занимает Преображенский рынок); вход туда для посторонних закрыт.
А на территории бывшего мужского монастыря был создан Никольский единоверческий монастырь (единоверцы сохраняли старую обрядность, но признавали юрисдикцию РПЦ). Он просуществовал до 1923 года. В последние годы его храмы принадлежат православному приходу, но основной храм он делит с московской поморской старообрядческой общиной.
Вот такая запутанная история. Разобравшись в ней в первом приближении, можно наконец перейти к тому, что из этого сохранилось до наших дней.
Самое красивое и гармоничное, что мы увидели - часовня Николая Чудотворца на Преображенском кладбище. Построена в 1805 году, архитектором предполагали Баженова (и неудивительно - и по стилю похоже, и чувствуется рука незаурядного мастера), но авторство принадлежит Федору Соколову. Это стиль "русской готики", считалось, что образцом послужило оформление Царицынского дворца. Часовня отреставрирована в 2002 году, сейчас находится в хорошем состоянии и принадлежит старообрядцам.

Община образовалась в 1771 году во время эпидемии чумы: старообрядцам-беспоповцам были отданы земли за Преображенской заставой для организации кладбища. Общину возле кладбища основал купец И. А. Ковылин.
В начале XIX века построены корпуса мужской и женской обителей, разделённых дорогой к кладбищу. В 1806 года построена каменная ограда с башенками, врата мужской обители с надвратной пятиглавой Воздвиженской церковью.

По ходатайству Московского митрополита Филарета (Дроздова), с Высочайшего императорского соизволения, 16 мая 1866 года мужское отделение беспоповщинского Преображенского Богаделенного Дома было превращено в Никольский единоверческий монастырь. До открытия монастыря в этом мужском отделении Преображенского Богаделенного Дома уже существовала с 1854 года Единоверческая церковь, под именем Никольский единоверческий храм, что при Преображенском Богадельном Доме, с находящимся при ней приходом, не упраздненным и по открытии монастыря.

16 сентября 1856 года это место удостоил своим посещением бывший Государь Цесаревич Николай Александрович и Великие князья Александр Александрович и Владимир Александрович. Монастырь по прошению всех московских единоверцев, с высочайшего императорского соизволения наименован Никольским в память скончавшегося Государя Цесаревича Николая Александровича, посетившего бывший до монастыря Никольский единоверческий храм. Освящение храмов последовало по Высочайшей воле императора Николая I, вследствие присоединения к единоверию главных беспоповских прихожан Преображенского дома: Гучковых, Носовых, Гусаровых, Бавыкиных, Осиповых и др. Эти прихожане на свои средства устроили алтарные пристройки и другие приспособления. Отдельно стоящая колокольня построена в 1876-1879 годах на средства благотворителей - главным образом А. И. Хлудова и И. В. Носова.

Над воротами при входе из бывшей молельни устроена пятиглавая церковь Воздвижения. Смежно с церковью находится замечательная библиотека, завещанная монастырю Алексеем Ивановичем Хлудовым, открытая в 1883 году; в ней множество греческих и славянских харатейных (хартия - летопись) рукописей, богослужебных, догматических, поучительных старопечатных книг, книг новой печати богословского и исторического характера. В нижнем этаже - церковно-приходская школа, открытая в 1855 году на средства монастыря, до этого содержавшаяся на средства Преображенского дома. Келья настоятеля расположена в небольшом каменном флигеле с северной стороны Успенского храма. До открытия монастыря здесь жил смотритель, а ранее помещалась беспоповщинская контора. В ней заседали наставники и главари-попечители, обсуждали и решали все дела, утверждали и рассылали по всей Руси послания, наставления и т. п. Одним словом, здесь сосредоточивалась некогда главная сила Федосеевской секты. Братские кельи находятся на восточной стороне Успенского храма, в двухэтажном каменном корпусе, где прежде помещались призреваемые.

В 1917 году большая часть библиотеки собрания рукописей А. И. Хлудова поступила в Государственный Исторический музей.
К 1923 году монастырь был закрыт, и превращён в дом коммуны завода Радио. Главный соборный храм превращён в приходской.
В 1930-х годах стены и башни монастыря были разобраны, юго-восточную часть заняло расширившееся кладбище.
В 1977-1980 годах под руководством И. К. Русакомского отреставрированы колокольня и сохранившаяся часть монастырских стен.

В первой половине 1920-х годов Советская власть передала храм во владение обновленцам. Но единоверческая община не освободила весь храм и осталась существовать в передней - Успенской части храма. Храм был разделён на две части, так что главная часть храма с Успенским престолом была отделена стеной от обновленческой - трапезной части. В отделённой трапезной части, дополнительно к существовавшему с середины XIX века Никольскому (левому) приделу, сооружается новый Успенский (правый) придел.