Когда мы любим, нас много, мы повсюду и нигде. Нас переполняют чувства, и мы едва справляемся с эмоциями. Но это мы, а великие люди всегда находили нужные слова, чтобы выразить свою любовь. Именно понимание глубины каждой фразы дает нам осознать то, что словами не выразить. Великая любовь великих людей вдохновляет и помогает верить в лучшее и вечное.

Романтические цитаты из писем великих людей своим возлюбленным.

Эрнест Хэмингуэй

«Я мечтаю написать что-то о Вас, любовь моя! Потому что вы единственный герой в моей жизни. Даже не могу представить, что когда-либо смогу злиться на Вас. Когда у вас был роман с Жаном, я так сильно ревновал, что мог умереть. Надеюсь, что не покажу этого никогда».

Лев Толстой

«…Я бы помер со смеху, если бы месяц тому назад мне сказали, что можно мучиться, как я мучаюсь, и счастливо мучаюсь это время. Скажите, как честный человек, хотите ли вы быть моей женой? Только ежели от всей души, смело вы можете сказать: да, а то лучше скажите: нет, ежели в вас есть тень сомнения в себе. Ради Бога, спросите себя хорошо. Мне страшно будет услышать: нет, но я его предвижу и найду в себе силы снести. Но ежели никогда мужем я не буду любимым так, как я люблю, это будет ужасно!».

Фрэнсис Скотт Фицджеральд

«Я не прошу всегда любить меня так, как сейчас, но я прошу запомнить это. Где-то внутри меня всегда будет тот человек, которым я есть сегодня ночью».

Зельда Фицджеральд

Александр Пушкин

«Сегодня – годовщина того дня, когда я вас впервые увидел; этот день в моей жизни. Чем более я думаю, тем сильнее убеждаюсь, что моё существование не может быть отделено от вашего: я создан для того, чтобы любить вас и следовать за вами; все другие мои заботы – одно заблуждение и безумие».

Кэтрин Мэнсфилд

«Моя любовь к тебе этой ночью настолько глубока и нежна, что кажется, она больше меня самой».

Фрида Кало

«Ничто не сравнится с Вашими руками, ничто не подобно желто-зеленому цвету Ваших глаз. Мое тело наполняется Вами изо дня в день. Вы - отражение ночи. Сильная вспышка молнии. Сырость земли. Впадины Ваших подмышек - мое убежище. Мои пальцы касаются Вашей крови. Вся моя радость заключается в том, чтобы чувствовать, как жизнь бьет из Вашего цветущего фонтана, которым я продолжаю наполнять все свои нервные каналы, которые принадлежат Вам».

Рональд Уилсон Рейган

«Важно то, что я не хочу быть без Вас в течение следующих 20 или 40 лет, или сколько их есть. Я очень привык быть счастливым, и я действительно люблю Вас очень сильно».

Джими Хендрикс

Джонни Кэш

«Мы стареем и привыкаем друг к другу. Мы думаем одинаково. Мы читаем мысли друг друга. Мы знаем, что хочет другой, не спрашивая. Иногда мы немножко раздражаем друг друга - и, может быть, иногда принимаем друг друга как данность.

Но порой, как сегодня, я думаю об этом и понимаю, как же мне повезло разделить свою жизнь с величайшей женщиной, какую я когда-либо встречал. Ты все еще восхищаешь и вдохновляешь меня.

Ты меняешь меня к лучшему. Ты - моя желанная, главный смысл моего существования. Я очень тебя люблю».

И. С. Тургенев

«… видно, мне суждено счастье, если я заслужил, чтобы отблеск вашей жизни смешивался с моей!».

Владимир Маяковский

«Я люблю, люблю, несмотря ни на что и благодаря всему, любил, люблю и буду любить, будешь ли ты груба со мной или ласкова, моя или чужая. Все равно люблю. Аминь. Смешно об этом писать, ты сама это знаешь».

« В минуту усталости или слабости моральной, когда сомнение переходит в безнадежность, когда решимость сменяется колебанием, когда уверенность в себе теряется и создается тревожное ощущение несостоятельности, когда все прошлое кажется не имеющим никакого значения, а будущее представляется совершенно бессмысленным и бесцельным, в такие минуты я прежде всегда обращался к мыслям о Вас, находя в них и во всем, что связывалось с Вами, с воспоминаниями о Вас, средство преодолеть это состояние».

Адресовано Анне Васильевне Тимиревой, художнице и поэтессе.
Май, 1917 год

поэт младшего поколения английских романтиков

« Милая моя девочка!

Ничто в мире не могло одарить меня большим наслаждением, чем твоё письмо, разве что ты сама. Я почти уже устал поражаться тому, что мои чувства блаженно повинуются воле того существа, которое находится сейчас так далеко от меня.

Даже не думая о тебе, я ощущаю твоё присутствие, и волна нежности охватывает меня. Все мои мысли, все мои безрадостные дни и бессонные ночи не излечили меня от любви к Красоте. Наоборот, эта любовь стала такой сильной, что я в отчаянии оттого, что тебя нет рядом, и вынужден в унылом терпении превозмогать существование, которое нельзя назвать Жизнью. Никогда прежде я не знал, что есть такая любовь, какую ты подарила мне. Я не верил в неё; я боялся сгореть в её пламени. Но если ты будешь любить меня, огонь любви не сможет опалить нас — он будет не больше, чем мы, окроплённые росой Наслаждения, сможем вынести.

Так позволь же мне говорить о твоей Красоте, даже если это опасно для меня самого: вдруг ты окажешься достаточно жестокой, чтобы проверить ее Власть над другими?

Должен признаться(раз уж заговорил об этом), что я люблю тебя ещё больше потому, что знаю: ты полюбила меня именно таким, какой я есть, а не по какой-либо иной причине. Я встречал женщин, которые были бы счастливы обручиться с Сонетом или выйти замуж за Роман.

Всегда твой, моя любимая! Джон Китс».

Адресовано Фанни Браун, невеста Джона Китса.

русский поэт, драматург и прозаик

« Сегодня — годовщина того дня, когда я вас впервые увидел; этот день в моей жизни. Чем более я думаю, тем сильнее убеждаюсь, что моё существование не может быть отделено от вашего: я создан для того, чтобы любить вас и следовать за вами; все другие мои заботы — одно заблуждение и безумие. Вдали от вас меня неотступно преследуют сожаления о счастье, которым я не успел насладиться. Рано или поздно, мне, однако, придётся всё бросить и пасть к вашим ногам. Мысль о том дне, когда мне удастся иметь клочок земли в… одна только улыбается мне и оживляет среди тяжелой тоски. Там мне можно будет бродить вокруг вашего дома, встречать вас, следовать за вами…»

Адресовано Наталье Гончаровой.
Март, 1830 год.

русский писатель

« Софья Андреевна, мне становится невыносимо. Три недели я каждый день говорю: нынче все скажу, и ухожу с той же тоской, раскаянием, страхом и счастьем в душе. И каждую ночь, как и теперь, я перебираю прошлое, мучаюсь и говорю: зачем я не сказал, и как, и что бы я сказал. Я беру с собою это письмо, чтобы отдать его вам, ежели опять мне нельзя, или недостанет духу сказать вам всё. Ложный взгляд вашего семейства на меня состоит в том, как мне кажется, что я влюблён в вашу сестру Лизу. Это несправедливо. Повесть ваша засела у меня в голове, оттого, что, прочтя её, я убедился в том, что мне, Дублицкому, не пристало мечтать о счастье, что ваши отличные поэтические требования любви… что я не завидую и не буду завидовать тому, кого вы полюбите. Мне казалось, что я могу радоваться на вас, как на детей…

Скажите, как честный человек, хотите ли вы быть моей женой? Только ежели от всей души, смело вы можете сказать: да, а то лучше скажите: нет, ежели в вас есть тень сомнения в себе. Ради Бога, спросите себя хорошо. Мне страшно будет услышать: нет, но я его предвижу и найду в себе силы снести. Но ежели никогда мужем я не буду любимым так, как я люблю, это будет ужасно!»

Адресовано Софии Бернс.
Сентябрь, 1862 год.

французский писатель

« Как бы хотелось мне провести день у Ваших ног; положив голову Вам на колени, грезить о прекрасном, в неге и упоении делиться с Вами своими мыслями, а иногда не говорить вовсе, но прижимать к губам край Вашего платья!..

О, моя любовь, Ева, отрада моих дней, мой свет в ночи, моя надежда, восхищение, возлюбленная моя, драгоценная, когда я увижу Вас? Или это иллюзия? Видел ли я Вас? О боги! Как я люблю Ваш акцент, едва уловимый, Ваши добрые губы, такие чувственные, — позвольте мне сказать это Вам, мой ангел любви.

Я работаю днём и ночью, чтобы приехать и побыть с Вами две недели в декабре. По дороге я увижу Юрские горы, покрытые снегом, и буду думать о снежной белизне плеч моей любимой. Ах! Вдыхать аромат волос, держать за руку, сжимать Вас в объятиях — вот откуда я черпаю вдохновение! Мои друзья изумляются несокрушимости моей силы воли. Ах! Они не знают моей возлюбленной, той, чей чистый образ сводит на нет все огорчение от их желчных выпадов. Один поцелуй, мой ангел, один медленный поцелуй, и спокойной ночи!»

Адресовано Эвелине Ганской.

австрийский композитор и исполнитель-виртуоз

« Дорогая маленькая жёнушка, у меня к тебе есть несколько поручений. Я умоляю тебя:

1) не впадай в меланхолию,
2) заботься о своем здоровье и опасайся весенних ветров,
3) не ходи гулять одна — а ещё лучше вообще не ходи гулять,
4) будь полностью уверена в моей любви. Все письма тебе я пишу, поставив перед собой твой портрет.
5) Я умоляю тебя вести себя так, чтобы не пострадало ни твоё, ни моё доброе имя, также следи за своей внешностью. Не сердись на меня за такую просьбу. Ты должна любить меня ещё сильнее за то, что я забочусь о нашей с тобой чести.
6) и под конец я прошу тебя писать мне более подробные письма. Я очень хочу знать, приходил ли навестить нас шурин Хофер на следующий день после моего отъезда? Часто ли он приходит, как обещал мне? Заходят ли Лангесы иногда? Как движется работа над портретом? Как ты живёшь? Всё это, естественно, меня чрезвычайно интересует».

Адресовано Констанце.

Любовь - вот что заставляет земной шар вращаться. Мы столько слышим о ней на каждом углу, думаем, пишем, мечтаем обрести и боимся потерять навсегда. Никто не может с точностью утверждать, что она существует, и не может дать точный ответ на вечный вопрос: «Что же такое любовь?» Она многолика, необъяснима, требовательна и часто причиняет боль, но невозможно спорить - любовь во всем своем многообразии придает смысл целой вселенной и каждой ее частице.

Сколько писем было написано во имя любви, не сосчитать. Сколько людей пропитывали бумагу нежностью своего сердца, изливали чувства и отправляли возлюбленным в плотно запечатанном конверте, чтобы ни проронить не капли. В ритме современной жизни мы получили массу возможностей для общения, и бумажные письма были незаслуженно забыты, но вместе с трогательными образцами эпистолярного жанра пропала та трогательность и нежность переписок, которая объединяла влюбленных в минуты разлуки.

Я собрала несколько писем, в кoторых великие люди говорят о самом прекрасном на свете чувстве.

Людвиг Ван Бетховен - «Бессмертной возлюбленной»

Здравствуй! Едва проснулся, как мысли мои летят к тебе, бессмертная любовь моя! Меня охватывают то радость, то грусть при мысли о том, что готовит нам судьба. Я могу жить только с тобой, не иначе; я решил до тех пор блуждать вдали от тебя, пока не буду в состоянии прилететь с тем, чтобы броситься в твои объятия, чувствовать тебя вполне своей и наслаждаться этим блаженством.

К сожалению, это надо; ты согласишься на это, тем более, что ты не сомневаешься в моей верности к тебе; никогда другая не овладеет моим сердцем, никогда, никогда. О, Боже, зачем покидать то, что так любишь! Жизнь, которую я веду теперь в В., тяжела: твоя любовь делает меня и счастливейшим, и несчастнейшим человеком в одно и то же время; в моих годах требуется уже некоторое однообразие, устойчивость жизни, а разве они возможны при наших отношениях?

Ангел мой, сейчас узнал только, что почта отходит ежедневно, я должен кончать, чтобы ты скорей получила письмо. Будь покойна; только спокойным отношением к нашей жизни мы можем достигнуть нашей цели - жить вместе; будь покойна, люби меня сегодня – завтра - о, какое страстное желание видеть тебя - тебя-тебя, моя жизнь, душа моя – прощай. О, продолжай любить меня - никогда не сомневайся в преданности сердца любимого твоего.

Всегда твоего.
Всегда моего.
Всегда нашего.

Наполеон Бонапарт - Жозефине

Моя единственная Жозефина - вдали от тебя весь мир кажется мне пустыней, в которой я один... Ты овладела больше чем всей моей душой. Ты - един­ственный мой помысел; когда мне опостылевают докучные существа, называемые людьми, когда я готов проклясть жизнь, - тогда опускаю я руку на сердце: там покоится твое изображение; я смотрю на него, любовь для меня абсолютное счастье... Какими чарами сумела ты подчинить все мои способности и свести всю мою душевную жизнь к тебе одной? Жить для Жозефины! Вот история моей жизни...

Умереть, не насладившись твоей любовью, - это адская мука, это верный образ полного уничтожения. Моя единственная подруга, избранная судьбою для совершения нам вместе тяжкого жизненного пути, - в тот день, когда твое сердце не будет больше мне принадлежать, - мир утратит для меня всю свою пре­лесть и соблазн.

Лев Толстой – Софии Бернс

«Софья Андреевна, мне становится невыносимо. Три недели я каждый день говорю: нынче все скажу, и ухожу с той же тоской, раскаянием, страхом и счастьем в душе. И каждую ночь, как и теперь, я перебираю прошлое, мучаюсь и говорю: зачем я не сказал, и как, и что бы я сказал. Я беру с собою это письмо, чтобы отдать его вам, ежели опять мне нельзя, или недостанет духу сказать вам всё. Ложный взгляд вашего семейства на меня состоит в том, как мне кажется, что я влюблён в вашу сестру Лизу. Это несправедливо. Повесть ваша засела у меня в голове, оттого, что, прочтя её, я убедился в том, что мне, Дублицкому, не пристало мечтать о счастье, что ваши отличные поэтические требования любви… Что я не завидую и не буду завидовать тому, кого вы полюбите. Мне казалось, что я могу радоваться на вас, как на детей...

Скажите, как честный человек, хотите ли вы быть моей женой? Только ежели от всей души, смело вы можете сказать: да, а то лучше скажите: нет, ежели в вас есть тень сомнения в себе. Ради Бога, спросите себя хорошо. Мне страшно будет услышать: нет, но я его предвижу и найду в себе силы снести. Но ежели никогда мужем я не буду любимым так, как я люблю, это будет ужасно!»

Дени Дидро – Софи Волан

«Я не могу уехать, не сказав Вам нескольких слов. Итак, моя любимица, Вы ждёте от меня много хорошего. Ваше счастье, даже Ваша жизнь зависит, как Вы говорите, от моей любви к Вам!

Ничего не бойтесь, дорогая моя Софи; моя любовь будет длиться вечно, Вы будете жить и будете счастливы. Я никогда ещё не совершал ничего дурного и не собираюсь ступать на эту дорогу. Я весь Ваш – Вы для меня всё. Мы будем поддерживать друг друга во всех бедах, которые может послать нам судьба. Вы будете облегчать мои страдания; я буду помогать Вам в Ваших. Я смогу всегда видеть Вас такой, какой Вы были в последнее время! Что до меня, то Вы должны признать, что я остался таким же, каким Вы увидели меня в первый день нашего знакомства.

Это не только моя заслуга, но ради справедливости я должен сказать Вам об этом. С каждым днём я чувствую себя все более живым. Я уверен в верности Вам и ценю Ваши достоинства все сильнее день ото дня. Я уверен в Вашем постоянстве и ценю его. Ничья страсть не имела под собой больших оснований, нежели моя.

Дорогая Софи, Вы очень красивы, не правда ли? Понаблюдайте за собой – посмотрите, как идет Вам быть влюблённой; и знайте, что я очень люблю Вас. Это неизменное выражение моих чувств.

Спокойной ночи, моя дорогая Софи. Я счастлив так, как только может быть счастлив человек, знающий, что его любит прекраснейшая из женщин»

Джон Китс – Фанни Браун

«Милая моя девочка!

Ничто в мире не могло одарить меня большим наслаждением, чем твоё письмо, разве что ты сама. Я почти уже устал поражаться тому, что мои чувства блаженно повинуются воле того существа, которое находится сейчас так далеко от меня.

Даже не думая о тебе, я ощущаю твоё присутствие, и волна нежности охватывает меня. Все мои мысли, все мои безрадостные дни и бессонные ночи не излечили меня от любви к Красоте. Наоборот, эта любовь стала такой сильной, что я в отчаянии оттого, что тебя нет рядом, и вынужден в унылом терпении превозмогать существование, которое нельзя назвать Жизнью. Никогда прежде я не знал, что есть такая любовь, какую ты подарила мне. Я не верил в неё; я боялся сгореть в её пламени. Но если ты будешь любить меня, огонь любви не сможет опалить нас – он будет не больше, чем мы, окроплённые росой Наслаждения, сможем вынести.

Ты упоминаешь «ужасных людей» и спрашиваешь, не помешают ли они нам увидеться вновь. Любовь моя, пойми только одно: ты так переполняешь моё сердце, что я готов превратиться в Ментора, едва заметив опасность, угрожающую тебе. В твоих глазах я хочу видеть только радость, на твоих губах – только любовь, в твоей походке – только счастье...

Всегда твой, моя любимая! Джон Китс»

Александр Пушкин - Наталье Гончаровой

Москва, в марте 1830 года. (Черновое, по-французски.)

«Сегодня – годовщина того дня, когда я вас впервые увидел; этот день в моей жизни. Чем более я думаю, тем сильнее убеждаюсь, что моё существование не может быть отделено от вашего: я создан для того, чтобы любить вас и следовать за вами; все другие мои заботы – одно заблуждение и безумие. Вдали от вас меня неотступно преследуют сожаления о счастье, которым я не успел насладиться. Рано или поздно, мне, однако, придётся всё бросить и пасть к вашим ногам. Мысль о том дне, когда мне удастся иметь клочок земли в… одна только улыбается мне и оживляет среди тяжелой тоски. Там мне можно будет бродить вокруг вашего дома, встречать вас, следовать за вами…»

Лорд Байрон - княгине Гвиччиоли

Дорогая Тереза! Эту книгу читал я в твоем саду. Любовь моя, тебя не было рядом, иначе я не мог бы читать ее. Это твоя любимая книга, а автор принадлежит к числу моих лучших друзей. Ты не поймешь этих английских слов, и другие не поймут… Вот почему я не нацарапал их по-итальянски. Но ты узнаешь почерк того, кто любит тебя страстно, и поймешь, что при виде книги, принадлежащей тебе, он мог думать только о любви.

В этом слове, одинаково прекрасно звучащем на всех языках, всего же лучше на твоем – amor mio, – заключено все мое существование, настоящее и будущее. Я чувствую, что существую; и чувствую, что буду существовать – для какой цели, это решать тебе. Моя судьба принадлежит тебе, ты женщина семнадцати лет и всего два года как покинула монастырь. Всем сердцем хотел бы я, чтобы ты осталась там или чтобы я тебя никогда не узнал замужней женщиной. Но слишком поздно. Я люблю тебя, ты любишь меня, по крайней мере, так говоришь ты, и поступки твои говорят о том же, что при любых обстоятельствах является для меня огромным утешением.

Я не просто люблю тебя, я не в силах перестать любить. Думай иногда обо мне, когда Альпы и океан будут лежать между нами, – они не разлучат нас, пока ты этого не захочешь.

Владимир Набоков - жене Вере

Как мне объяснить тебе, мое счастье, мое золотое, изумительное счастье, насколько я весь твой – со всеми моими воспоминаниями, стихами, порывами, внутренними вихрями?.. И я знаю: не умею я сказать тебе словами ничего – а когда по телефону – так совсем скверно выходит.

Потому-что с тобой нужно говорить – дивно, как говорят например, с людьми которых больше нет давно… Я просто хочу тебе сказать, что без тебя мне жизнь как-то не представляется – несмотря на то, что думаешь, что мне «весело» два дня не видеть тебя. И знаешь, оказывается, что вовсе не Edison выдумал телефон, а какой-то другой американец – тихий человечек – фамилию которого никто не помнит. Так ему и надо.

Слушай, мое счастье, – ты больше не будешь говорить, что я мучу тебя? Как мне хочется тебя увести куда-нибудь с собой – знаешь, как делали этакие старинные разбойники: широкая шляпа, черная маска и мушкет с раструбом. Я люблю тебя, я хочу тебя, ты мне невыносимо нужна… Глаза твои, голос твой, губы, плечи твои – такие легкие, солнечные…

Все это я пишу лежа в постели… Я люблю тебя. Буду ждать тебя завтра в 11 ч. вечера – а не то позвони мне после 9 часов.

Предлагаю почитать письма знаменитых людей своим возлюбленным. Со временем эти письма стали достоянием общественности, и мы можем узнать не только как конкретные люди писали о любви, признавались в своих чувствах, но и как люди тех времён выражали свои чувства вообще, какими словами, оборотами.

Сегодня в эпоху Интернета и мобильной связи эпистолярный жанр вымирает, но вдруг сегодня у вас появится желание написать хотя бы записку (на бумаге!), короткое послание тому, к кому вы неравнодушны. Возможно, Вы сами удивитесь, на что Вы способны. А пока можно поучиться этому у знаменитых людей.

Наполеон Бонапарт - Жозефине

«Не было дня, чтобы я не любил тебя; не было ночи, чтобы я не сжимал тебя в своих объятиях. Я не выпиваю и чашки чая, чтобы не проклинать свою гордость и амбиции, которые вынуждают меня оставаться вдалеке от тебя, душа моя. В самом разгаре службы, стоя во главе армии или проверяя лагеря, я чувствую, что мое сердце занято только возлюбленной Жозефиной. Она лишает меня разума, заполняет собой мои мысли.Если я удаляюсь от тебя со скоростью течения Роны, это означает только то, что я, возможно, вскоре увижу тебя. Если я встаю среди ночи, чтобы сесть за работу, это потому, что так можно приблизить момент возвращения к тебе, любовь моя. В своем письме от 23 и 26 вантоза ты обращаешься ко мне на „Вы“. „Вы“ ? А, черт! Как ты могла написать такое? Как это холодно!..

Жозефина! Жозефина! Помнишь ли ты, что я тебе сказал когда-то: природа наградила меня сильной, непоколебимой душой. А тебя она вылепила из кружев и воздуха. Ты перестала любить меня? Прости меня, любовь всей моей жизни, моя душа разрывается.

Сердце моё, принадлежащее тебе, полно страха и тоски...»

Дени Дидро - Софи Волан

«Я не могу уехать, не сказав Вам нескольких слов. Итак, моя любимица, Вы ждёте от меня много хорошего. Ваше счастье, даже Ваша жизнь зависит, как Вы говорите, от моей любви к Вам!Ничего не бойтесь, дорогая моя Софи; моя любовь будет длиться вечно, Вы будете жить и будете счастливы. Я никогда ещё не совершал ничего дурного и не собираюсь ступать на эту дорогу. Я весь Ваш - Вы для меня всё. Мы будем поддерживать друг друга во всех бедах, которые может послать нам судьба. Вы будете облегчать мои страдания; я буду помогать Вам в Ваших. Я смогу всегда видеть Вас такой, какой Вы были в последнее время! Что до меня, то Вы должны признать, что я остался таким же, каким Вы увидели меня в первый день нашего знакомства.

Это не только моя заслуга, но ради справедливости я должен сказать Вам об этом. С каждым днём я чувствую себя все более живым. Я уверен в верности Вам и ценю Ваши достоинства все сильнее день ото дня. Я уверен в Вашем постоянстве и ценю его. Ничья страсть не имела под собой больших оснований, нежели моя.

Дорогая Софи, Вы очень красивы, не правда ли? Понаблюдайте за собой - посмотрите, как идет Вам быть влюблённой; и знайте, что я очень люблю Вас. Это неизменное выражение моих чувств.

Спокойной ночи, моя дорогая Софи. Я счастлив так, как только может быть счастлив человек, знающий, что его любит прекраснейшая из женщин».

Джон Китс - Фанни Браун

Ничто в мире не могло одарить меня большим наслаждением, чем твоё письмо, разве что ты сама. Я почти уже устал поражаться тому, что мои чувства блаженно повинуются воле того существа, которое находится сейчас так далеко от меня.Даже не думая о тебе, я ощущаю твоё присутствие, и волна нежности охватывает меня. Все мои мысли, все мои безрадостные дни и бессонные ночи не излечили меня от любви к Красоте. Наоборот, эта любовь стала такой сильной, что я в отчаянии оттого, что тебя нет рядом, и вынужден в унылом терпении превозмогать существование, которое нельзя назвать Жизнью. Никогда прежде я не знал, что есть такая любовь, какую ты подарила мне. Я не верил в неё; я боялся сгореть в её пламени. Но если ты будешь любить меня, огонь любви не сможет опалить нас - он будет не больше, чем мы, окроплённые росой Наслаждения, сможем вынести.

Ты упоминаешь „ужасных людей“ и спрашиваешь, не помешают ли они нам увидеться вновь. Любовь моя, пойми только одно: ты так переполняешь моё сердце, что я готов превратиться в Ментора, едва заметив опасность, угрожающую тебе. В твоих глазах я хочу видеть только радость, на твоих губах - только любовь, в твоей походке - только счастье...

Всегда твой, моя любимая! Джон Китс»

Александр Пушкин - Наталье Гончаровой

Москва, в марте 1830 г. (Черновое, по-французски.)

«Сегодня - годовщина того дня, когда я вас впервые увидел; этот день в моей жизни. Чем более я думаю, тем сильнее убеждаюсь, что моё существование не может быть отделено от вашего: я создан для того, чтобы любить вас и следовать за вами; все другие мои заботы - одно заблуждение и безумие.Вдали от вас меня неотступно преследуют сожаления о счастье, которым я не успел насладиться. Рано или поздно, мне, однако, придётся всё бросить и пасть к вашим ногам. Мысль о том дне, когда мне удастся иметь клочок земли в... одна только улыбается мне и оживляет среди тяжелой тоски. Там мне можно будет бродить вокруг вашего дома, встречать вас, следовать за вами...»

Оноре де Бальзак - Эвелине Ганской

«Как бы хотелось мне провести день у Ваших ног; положив голову Вам на колени, грезить о прекрасном, в неге и упоении делиться с Вами своими мыслями, а иногда не говорить вовсе, но прижимать к губам край Вашего платья!..О, моя любовь, Ева, отрада моих дней, мой свет в ночи, моя надежда, восхищение, возлюбленная моя, драгоценная, когда я увижу Вас? Или это иллюзия? Видел ли я Вас? О боги! Как я люблю Ваш акцент, едва уловимый, Ваши добрые губы, такие чувственные, - позвольте мне сказать это Вам, мой ангел любви.

Я работаю днём и ночью, чтобы приехать и побыть с Вами две недели в декабре. По дороге я увижу Юрские горы, покрытые снегом, и буду думать о снежной белизне плеч моей любимой. Ах! Вдыхать аромат волос, держать за руку, сжимать Вас в объятиях - вот откуда я черпаю вдохновение! Мои друзья изумляются несокрушимости моей силы воли. Ах! Они не знают моей возлюбленной, той, чей чистый образ сводит на нет все огорчение от их желчных выпадов. Один поцелуй, мой ангел, один медленный поцелуй, и спокойной ночи!»

Альфред де Мюссе - Жорж Санд

«Моя дорогая Жорж, мне нужно сказать Вам кое-что глупое и смешное. Я по-дурацки пишу Вам, сам не знаю почему, вместо того чтобы сказать Вам все это, вернувшись с прогулки. Вечером же впаду из-за этого в отчаяние. Вы будете смеяться мне в лицо, сочтете меня фразёром. Вы укажете мне на дверь и станете думать, что я лгу.Я влюблён в Вас. Я влюбился в Вас с первого дня, когда был у Вас. Я думал, что исцелюсь от этого очень просто, видясь с Вами на правах друга. В Вашем характере много черт, способных исцелить меня; я изо всех сил старался убедить себя в этом. Но минуты, которые я провожу с Вами, слишком дорого мне обходятся. Лучше уж об этом сказать - я буду меньше страдать, если Вы укажете мне на дверь сейчас...

Но я не хочу ни загадывать загадок, ни создавать видимость беспричинной ссоры. Теперь, Жорж, Вы, как обычно, скажете: „Ещё один докучный воздыхатель!“ Если я для Вас не совсем первый встречный, то скажите мне, как Вы сказали бы это мне вчера в разговоре о ком-то ещё, - что мне делать.

Но умоляю, - если Вы собираетесь сказать мне, что сомневаетесь в истинности того, что я Вам пишу, то лучше не отвечайте вовсе. Я знаю, что Вы обо мне думаете; говоря это, я ни на что не надеюсь. Я могу только потерять друга и те единственно приятные часы, которые провёл в течение последнего месяца. Но я знаю, что Вы добры, что Вы любили, и я вверяюсь вам, не как возлюбленной, а как искреннему и верному товарищу.»

Лев Толстой - Софии Бернс

«Софья Андреевна, мне становится невыносимо. Три недели я каждый день говорю: нынче все скажу, и ухожу с той же тоской, раскаянием, страхом и счастьем в душе. И каждую ночь, как и теперь, я перебираю прошлое, мучаюсь и говорю: зачем я не сказал, и как, и что бы я сказал. Я беру с собою это письмо, чтобы отдать его вам, ежели опять мне нельзя, или недостанет духу сказать вам всё.Скажите, как честный человек, хотите ли вы быть моей женой? Только ежели от всей души, смело вы можете сказать: да, а то лучше скажите: нет, ежели в вас есть тень сомнения в себе. Ради Бога, спросите себя хорошо. Мне страшно будет услышать: нет, но я его предвижу и найду в себе силы снести. Но ежели никогда мужем я не буду любимым так, как я люблю, это будет ужасно!»

Вольфганг Амадей Моцарт - Констанце

«Дорогая маленькая жёнушка, у меня к тебе есть несколько поручений. Я умоляю тебя:

1) не впадай в меланхолию,
2) заботься о своем здоровье и опасайся весенних ветров,
3) не ходи гулять одна - а ещё лучше вообще не ходи гулять,
4) будь полностью уверена в моей любви. Все письма тебе я пишу, поставив перед собой твой портрет.
5) Я умоляю тебя вести себя так, чтобы не пострадало ни твоё, ни моё доброе имя, также следи за своей внешностью. Не сердись на меня за такую просьбу. Ты должна любить меня ещё сильнее за то, что я забочусь о нашей с тобой чести.
6) и под конец я прошу тебя писать мне более подробные письма.

Я очень хочу знать, приходил ли навестить нас шурин Хофер на следующий день после моего отъезда? Часто ли он приходит, как обещал мне? Заходят ли Лангесы иногда? Как движется работа над портретом? Как ты живёшь? Всё это, естественно, меня чрезвычайно интересует».

А у Вас есть красивые письма а любви?

Их судьбой повелевает корона, свободным временем — трон, но у сердца не может быть иного правителя, кроме Любви. История знает немало примеров тому, как монархи отрекались от наследуемого престола во имя самого сильного из всех чувств и бросали к ногам возлюбленных свою жизнь, предлагая идти по ней рука об руку.

Кто знает, что на самом деле творилось на душе у какого-нибудь испанского короля, восседавшего на троне во время военных походов соотечественников или у царицы во время очередного народного бунта? У принцессы, вынужденной соблюдать строгий протокол на затянувшемся официальном приёме, когда больше всего на свете она хотела бы быть в объятиях любимого? У падишаха, так и не сумевшего сконцентрироваться при чтении старинного трактата? Знают они — бумажные свидетели немых слёз и радостных чаяний, ночных бдений и мучительных ожиданий, будуарных секретов и полных надежд любимых глаз...

Миром правит Любовь, и это не изменит ни трон, ни статус, ни пришедшая на смену очередная эпоха, ни прогрессивный век цифровых технологий, а любовные письма великих монархов — ещё одно тому подтверждение.

Королева сердца

История пары Генрих VIII — Анна Болейн обросла такими мифами и легендами, что не снилось никакой Древней Греции: обвинённая в её финале в прелюбодействии и ряде других смертных грехов бывшая фаворитка, а после — королева, за годы недолгого правления сердцем английского монарха сумела (нечаянно или нарочно) подвинуть с престола его законную супругу Екатерину и метившую на него родную сестру Мэри, сплести клубок придворных скандалов, интриг и расследований и побыть арестанткой в мрачном Тауэре. Хотя Генрих VIII и всплывает в головах у историков в виде неминуемой ассоциации при словах «тиран и деспот», письма своей даме сердца он писал самые нежные.

Генрих VIII — Анне Болейн

Моя госпожа и друг

Моё сердце и я сдаёмся на вашу милость и умоляем о вашем благоволении, которое да не ослабнет в разлуке, так как это усилит нашу боль, что было бы очень печально, потому что ваше отсутствие доставляет нам достаточно страданий, страданий больше, чем я думал возможно испытать. Мне приходит на ум один факт из астрономии, который заключается в следующем: чем дальше находятся полюса от солнца, тем, однако, сильнее обжигающий их жар. Так же с нашей любовью: расстояния разлучили нас, но, несмотря на это, страсть лишь усиливается, по крайней мере, с моей стороны. Я надеюсь, вы испытываете то же, и уверяю вас, что муки, связанные с вашим отсутствием, настолько велики, что были бы просто невыносимыми, если бы не твёрдая надежда на нерасторжимость любви, что вы питаете ко мне. Желая напомнить вам о ней, а также от того, что я не имею возможности быть рядом с вами лично, я посылаю вам самую похожую, близкую вещь — то есть, мой портрет, и полный девиз, уже известный вам, вычеканенный на браслетах, желая оказаться на месте последних, когда вам будет в том удовольствие.

Написано рукой Вашего слуги и друга

Источник фото: www.omsk-kprf.ru, www.tudorplace.com.ar

С любовью, Ваш навеки

Наполеоновские планы Бонапарт строил не только на военном поприще, но и на личном фронте: выбрал себе в жёны красавицу-брюнетку, светскую даму и законодательницу моды Мари Роз Жозефа Таше де ла Пажерис— в отрочестве ей было нагадано старухой-негритянкой «быть больше, чем королевой». Ближайшая подруга сводит её на своём салоне с молодым генералом, которому суждено на свой лад перекроить мировую историю. Не меняя сути возлюбленной — побывавшая к тому времени в тюремном заточении и волей случая избежавшая казни Мари Роз и без его помощи умела проворачивать любые авантюры и заключать выгодные любовные союзы, Бонапарт меняет ей имя: согласно его беспрекословному желанию, она становится Жозефиной даже для старинных друзей. Последующая переписка Жозефины и Бонапарта времён бесчисленных наполеоновских военных походов, как и их новые имена, впоследствии обретёт своё место в истории.

Наполеон Бонапарт — Жозефине

Не было дня, чтобы я не любил тебя; не было ночи, чтобы я не сжимал тебя в своих объятиях. Я не выпиваю и чашки чая, чтобы не проклинать свою гордость и амбиции, которые вынуждают меня оставаться вдалеке от тебя, душа моя. В самом разгаре службы, стоя во главе армии или проверяя лагеря, я чувствую, что моё сердце занято только возлюбленной Жозефиной. Она лишает меня разума, заполняет собой мои мысли. Если я удаляюсь от тебя со скоростью течения Роны, это означает только то, что я, возможно, вскоре увижу тебя. Если я встаю среди ночи, чтобы сесть за работу, это потому, что так можно приблизить момент возвращения к тебе, любовь моя. В своем письме от 23 и 26 вантоза ты обращаешься ко мне на «Вы». «Вы»? А, черт! Как ты могла написать такое? Как это холодно! И потом эти четыре дня между 23-м и 26-м; чем ты занималась, почему у тебя не было времени написать мужу?..

Ах, любовь моя, это «Вы», эти четыре дня заставляют меня забыть о моей прежней беззаботности. Горе тому, кто стал сему причиной! Адовы муки — ничто! Змееподобные фурии — ничто! «Вы»! «Вы»! Ах! А что будет через неделю, две?.. На душе у меня тяжело; моё сердце опутано цепями; мои фантазии вселяют в меня ужас... Ты любишь меня всё меньше; и ты легко оправишься от потери. Когда ты совсем разлюбишь меня, по крайней мере, скажи мне об этом; тогда я буду знать, чем заслужил это несчастье...

Прощай, жена моя, мука, радость, надежда и движущая сила моей жизни, Та, которую я люблю, которой боюсь, которая наполняет меня нежными чувствами, приближающими меня к Природе, и неистовыми побуждениями, бурными, как яростные раскаты грома. Я не требую от тебя ни вечной любви, ни верности, прошу только... правды, абсолютной честности. День, когда ты скажешь: «Я разлюбила тебя», — обозначит конец моей любви и последний день моей жизни. Если б сердце мое было столь презренно, чтобы любить без взаимности, я бы велел вырвать его у себя. Жозефина! Жозефина! Помнишь ли ты, что я тебе сказал когда-то: природа наградила меня сильной, непоколебимой душой. А тебя она вылепила из кружев и воздуха. Ты перестала любить меня? Прости меня, любовь всей моей жизни, моя душа разрывается.

Сердце мое, принадлежащее тебе, полно страха и тоски... Мне больно оттого, что ты не называешь меня по имени. Я буду ждать, когда ты напишешь его.

Прощай! Ах, если ты разлюбила меня, значит, ты меня никогда не любила! И мне будет о чем сожалеть!

Бонапарт

Источник фото: dic.academic.ru, serg-was.livejournal.com

Я к Вам пишу

При дворе нового фаворита Екатерины II язвительно называли очередным «случаем», а то, что «случай» задержался в милости у императрицы на много лет объясняли его предприимчивостью и умением расположить к себе государыню шутками да забавами. На деле этим не ограничивалось: проницательная Екатерина, хотя и не сразу, сумела-таки оценить по достоинству незаурядные умственные и военные способности вернувшегося после сражения с турками возмужавшего генерала, который впервые положил глаз на «матушку», как он сам называл её в письмах, ещё будучи 22-летним участником государственного переворота, в результате которого императрица стала таковою. Возведённый в фавориты, Потёмкин навлёк на себя гнев бывших приближённых монаршему сердцу братьев Орловых, но долго не печалился: спасли многочисленные повышения, назначения, награды и вольности, дарованные щедростью Великой.

Екатерина Великая — князю Григорию Потёмкину

Ноября 15 ч. 1789 г.

Друг мой любезный, князь Григорий Александрович. Не даром я тебя люблю и жаловала, ты совершенно оправдываешь мой выбор и моё о тебе мнение; ты отнюдь не хвастун, и выполнил все предположения, и цесарцев выучил турков победить; тебе Бог помогает и благословляет, ты покрыть славою, я посылаю к тебе лавровый венец, который ты заслужил (но он ещё не готов); теперь, мой друг, прошу тебя, не спесивься, не возгордись, но покажи свету великость своей души, которая в счастье столь же ненадменна, как и не унывает в неудаче. Il n’y a pas de douceur mon ami que je ne voudrais vous dire: Vous etes charmant d’avoir pris Benders sans qu’il en aye coute un seul homme.

Усердие и труд твой умножили бы во мне благодарность, если б она и без того не была такова, что увеличиться уже не может. Бога прошу да укрепить силы твои; меня болезнь твоя очень беспокоила, однако, не имея от тебя более двух недель писем, я думала, что возишься около Бендер, либо завёл мирные переговоры. Теперь вижу, что догадка моя не была без основания. Нетерпеливо буду ожидать приезда Попова; будь уверен, что я для твоей вверенной армии генералитета всё сделаю, что только возможно будет, равномерно и для войска: их труды и рвение того заслужили. Как обещанную записку о цесарских награждениях получу, то и тебе скажу и мое мнение.

Любопытна я видеть письма Волосского господаря и капитана-паши бывшего о перемирии и твои ответы; всё cиe уже имеет запах мира, и тем самым непротивно. План о Польше, как его получу, то рассмотрю и не оставлю тебе, как скоро возможно, дать решительный ответь. В Финляндии начальника переменить крайне нужно, ни в чем на теперешнего положиться нельзя; в Нейшлот я сама принуждена была послать соль отсюда, ибо люди без соли в крепости; я велела мясо дать людям, а он мясо поставил в Выборг, где мясо сгнило без пользы; ни на что не решится; одним словом, неспособен к предводительству, и под ним генералы шалят и интригуют, а дела не делают, когда прилично; из сего можешь судить, сколько нужно сделать перемен там. Присланного от тебя молодца я пожаловала полковником и в флигель-адьютанты за добрые вести. L’enfant* trouve que Vous avez plus d’esprit et que Vous etes plus amusant et plus aimable, que tous ceux qui Vous entourent; mais sur cegi gardez nous le secret car il ignore que je sais cela; за весьма ласковой твой приём они крайне благодарны; брат их Димитрий женится у Вяземского на третьей дочери.

Источник фото: www.maxibalttours.com, liveinternet.ru

До востребования

Документальное доказательство связи Генри Фредерика, брата Георга III, и состоявшей в браке леди Гросвенор, которое вы сейчас прочтёте, было причиной того, что роман их стал публично известным и, как следует, опальным. Чтобы видеть милые сердцу глаза, бедному герцогу Кумберлендскому приходилось примерять на себя крестьянское платье: в таком виде он мог оставаться более незаметным, а заодно — приближённым к ненаглядной Генриетте. Узнав о тайной страсти, лорд Гросвенор сейчас же передал её пикантные подробности в суд, а вес его словам и придали злополучные письма. Генри Фредерика обязали выплатить 10 тысяч фунтов, но предавать проступок забвению не обещали: весь Лондон ещё долго перемывал всему любовному треугольнику косточки, начитавшись отрывков выставленной на всеобщее порицание переписки из газет.

Генри Фредерик, герцог Кумберлендский — леди Гросвенор

Мой дорогой маленький ангел!

Я писал тебе прошлое письмо вчера, в одиннадцать часов вечера, как раз, когда мы плыли. В два часа я обедал, днем наслаждался музыкой, у меня на борту есть личный слуга, который умеет музицировать... Около десяти я отправился спать — молился за тебя, любовь моя, целовал твой драгоценный локон, лег в постель и мечтал о тебе. Я видел тебя во сне на нашем маленьком ложе, и тысячу раз обнимал и целовал тебя, и говорил, как сильно я люблю тебя и восхищаюсь тобой. Ты была такая прелестная, но, увы, когда я проснулся, то обнаружил, что все это иллюзия и никого нет рядом со мной, только море вокруг... Я уверен, что занятия этих дней не приносят тебе удовольствия, моя любовь, равно как и мне. Поскольку я обещал всегда сообщать тебе о своем настроении и мыслях, я держу свое обещание и буду держать его до самого последнего письма, которое отправится от меня к тебе.

Когда я вернусь к тебе, я буду, как безумный, бесконечно повторять: о, моя любовь — и рассказывать, как я люблю тебя, и что я постоянно думал о тебе с того самого момента, как мы разлучились...

Надеюсь, ты здорова, и уверен — мне нет нужды еще раз говорить тебе, что мои мысли целиком заняты тобой, все то долгое время, которое осталось до нашей встречи, я буду заботиться о себе, потому что ты желаешь этого, мой дорогой маленький друг, ангел моего сердца. Заботишься ли ты о себе, моя дорогая, ради твоего верного слуги, который живет только для того, чтобы любить тебя, восхищаться тобой и благословлять момент, в который ты великодушно согласилась быть моей. Надеюсь, моя дорогая, тебе никогда не придется раскаиваться в этом...

Конечно, мой дорогой ангел, мне нет нужды рассказывать тебе о том, — я знаю, ты слишком хорошо понимаешь, — что заставило меня написать тебе. Бог знает, я не писал больше никому и никому больше не напишу, разве только Королю. Будь здорова, самое восхитительное создание из всех живущих, дорогая моя...

Да пребудет с тобой благословение Господа до того момента, когда я снова смогу послать тебе весточку. Я буду писать тебе каждый день, столько дней подряд, сколько ты будешь скучать по мне, и все мои письма придут в пятницу, 16 июня. Да хранит тебя Господь. Я никогда не забуду тебя, знает Бог; ты говорила мне когда-то, что твое сердце у меня, оно согревает своим теплом мою грудь. Надеюсь, поэтому мое сердце испытывает такую легкость и наслаждение, до свидания.

Без лишних слов

Как видно из следующего любовного послания, политический деятель, писатель, адвокат и превосходный оратор Гай Плиний Цицилий Секунд ни на секунду не забывал о своей жене — окромя необходимых периодов рабочей активности или отдыха в дружеской компании. Плиний Младший — вовсе не родной сын Плиния Старшего, славно потрудившегося над небезызвестной «Естественной историей»: его настоящим отцом был патриций, происходивший с севера современной Италии. Погибший при извержении Везувия Плиний Старший приходился Гаю Плинию Цицилию Секунду дядей. Кальпурния — последняя из трёх жён Плиния Младшего, о любви к которой можно судить по дошедшим до нас памятным для влюблённых свёрткам.

Плиний Младший — жене Кальпурнии

Ты можешь не верить, но тоска по тебе полностью овладела мной. Главная причина этого — моя любовь; к тому же мы не привыкли быть порознь. Ночью я почти не сплю, думая о тебе, а днем ноги меня несут (хорошее слово, именно — несут) в твою комнату, как раз в тот час, когда я обычно приходил к тебе. Я вижу, что комната пуста, и покидаю её с болью и тоской в душе, как любовник, которого выставили за дверь. Единственное время, свободное от мучений, — когда я изнуряю себя работой или отдыхаю в кругу друзей. Посуди сама, какова моя жизнь, если я нахожу покой только в тяжёлом труде, а утешение — в упадке духа и мучительном беспокойстве. До свидания.

Вместе навсегда

История Алисы Гессен-Дармштадтской напоминает все истории иностранных принцесс в России: приехала издалека, не сразу была принята венценосными родственниками, вышла замуж, выучилась русскому, полюбила Россию всем сердцем да больше родины. Свадьба Николая II и новоиспечённой императрицы была символичным предвестником будущей трагической судьбы семьи: её сыграли, едва проводив в иной мир Александра III. Александра Фёдоровна всю жизнь была преданна Николаю и любила его до самой смерти, а конец этой истории печально известен.

Императрица Александра Фёдоровна — императору Николаю II

Моё бесценное сокровище!

Ты прочтешь эти строки, ложась в постель в чужом месте в незнакомом доме. Дай Бог, чтобы поездка оказалась приятной и интересной, а не слишком утомительной или слишком пыльной. Я очень рада, что у меня есть карта и что я могу следить по ней ежечасно за тобой. Мне ужасно будет недоставать тебя. Но за тебя я рада, что ты будешь в отсутствии два дня — получишь новые впечатления и не будешь слушать Аниных* выдумок.

У меня тяжело и больно на душе. Почему хорошее отношение и любовь всегда так вознаграждаются? Сперва черное семейство**, а теперь она? Постоянно тебе говорят, что недостаточно проявляешь любовь. Ведь мы открыли ей доступ в наши сердца, в наш дом, даже в нашу частную жизнь — и вот нам награда за все! Трудно не испытывать горечи — уж очень жестока несправедливость. Да смилуется над нами Бог и да поможет Он нам, — так тяжело на душе! Я в отчаянии, что она причиняет тебе мученья и пристает с неприятными разговорами, лишающими тебя покоя. Постарайся об этом позабыть в эти два дня.

Благословляю тебя, крещу и крепко обнимаю — целую тебя всего с бесконечной любовью и преданностью. Завтра утром в 9 ч. пойду в церковь, постараюсь сходить туда и в четверг. Молиться за тебя — моя отрада, когда мы разлучены. Не могу привыкнуть даже самый короткий срок быть без тебя в доме, хотя при мне наши пять сокровищ.

Спи спокойно, мое солнышко, мой драгоценный, — тысячу нежных поцелуев шлет тебе твоя старая Женушка.

Да благословит и хранит тебя Бог!

Источник фото: tashusik.livejournal.com, mr.gxiang.net

Несмотря ни на что

О том, что любви покорны и сильные мира сего, говорит нам и пример императора Александра II, который, несмотря на 27-ую годовщину брачного союза с императрицей Марией Александровой, воспылал горячим чувством к своей фаворитке Екатерине Долгоруковой. После смерти первой жены Екатерина и император вступают в морганатический брак, который, впрочем, не принёс им длительного счастья: народоволец Гриневицкий устраивает покушение на жизнь Александра, и тот погибает всего через год после воссоединения с Долгоруковой.

Александр II — Екатерине Долгоруковой

После возвращения с утренней прогулки по парку я, переполненный счастьем, занялся своим любимым занятием — чтением твоего письма. Был день моего возвращения, но я не торопился. Мои мысли были полны как обычно моим милым чертенком, который простит меня и пообещает еще большее наслаждение, чем в нашу первую встречу.

И, мой Ангел, даю тебе обещание, что мы снова будем друг у друга в объятьях с тем же счастьем, что и прежде, но оставаясь благоразумными из-за твоего m.d.f., которого ты очень любишь. Но нам все-таки было сладко очутиться вместе после всего того, что мы перетерпели после Парижа. Но ничто не может сравниться с радостью того, что мы делаем. Мы двое жаждущих, которые не могут дождаться момента соединения один с другим, и мы неразлучны навсегда, чувствуя счастье быть мужем и женой перед Богом.

О! Спасибо, спасибо, дорогой Ангел, за все эти нежные воспоминания, которые принесли мне столько удовольствия, как и всё, что мне приносит моя сладкая женушка, которая является центром моей жизни. И я счастлив и горд быть ее мужем перед Богом. Не мы виноваты, что упустили свое счастье. Нашему счастью ничто не может помешать. Я так люблю счастливые воспоминания, которые ты даришь мне. Я не могу найти подобное в жизни с Марией, хотя, возможно, я забыл про них в нашем гнездышке. <...> Обнимаю тебя, душа моя Катя, и счастлив, что я твой навсегда.

Век любви

За невероятной историей любви Сулеймана Великолепного и его наложницы Хюррем, полной страсти и предательства, горячей крови и холодной мести, счастья и разочарований следило рекордное количество пар глаз телезрителей всего мира, исчисляемого десятками миллионов. В итоге показ нашумевшего сериала решили повторить, не жалея прайм-тайма, а главных героев — популяризировать: многостраничные «труды» с псевдоисторическими данными о любовной связи правителя Османской империи и проделавшей долгий путь из гарема до престола девушки со славянскими корнями раскупались как горячие пирожки, а официальный и нелегальный мерч — и вовсе со скоростью света. Известно, что султан Сулейман-хан Хазретлери под псевдонимом Мухибби написал для своей возлюбленной целый сборник любовной лирики, который получился по-восточному образным и поэтичным.

Султан Сулейман — Хюррем

Ты мой мускус и амбра свет, ты мной любимая душа,
Ты моя сущая звезда, ты свет сияющей луны,
Ты мой душевный близкий друг,
Моя Султанша, всех прекраснее на свете и во тьме веков,
Ты моя жизнь и бытие, ты мой эликсир и рай на свете,
Ты моя радость и весна, ты моя радость и веселье,
Мой шум и гам, моя душа, ты лучик света в тёмном царстве,
Ты моё солнце и краса, мой апельсин и мой гранат,
Ты свет в моей опочивальне, ты лишь, Госпожа, подвластна мыслям моим тайным,
И только лишь в твоих очах сияет свет благоразумья,
Ты — в султанате повелитель, ты жизнь его, его душа,
Твои глаза — мне испытанье, твой длинный волос — наказанье, ведь мысли только о тебе,
И если я — актёр, я буду во века, ввек и на века лишь воспевать тебя одну в рассказах, одах и стихах,
Пусть сердце стонет от тоски, я пьян, я болен от любви,
Я Мухибби, я пьян от счастья!

Источник фото: wallpaperscraft.com, alhorya.com

Кто из великих монархов показался вам самым большим романтиком?