Кроме нарушения логических связей, в определение алогизма включаются иногда признаки "непредсказуемого совмещения понятий" (Песков А. М. Алогизм // Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. С. 20); "сочетания противоречивых понятий" (Словарь литературоведческих терминов / Ред.-сост. Л. И. Тимофеев и С. В. Тураев. М., 1974. С. 13); "соединения в форме перечисления логически неоднородных понятий" (Розенталь Д. Э., Теленкова М. А. Словарь-справочник лингвистических терминов: Пособие для учителя. М., 1985. С. 14); "противоречия предмета или события с нашими обычными представлениями" (Энциклопедический словарь юного литературоведа / Сост. В. И. Новиков, Е. А. Шкловский. М., 1998. С. 13). Последний признак алогизма некоторыми авторами разъясняется так: "А. особенно ощутим, когда он нарушает "естественное" представление о предмете, явлении ("арбуз - в семьсот рублей", "суп... из Парижа", о которых рассказывает Хлестаков в "Ревизоре" Н. В. Гоголя) и возникает внутри логически мотивированного отрезка текста (ср. сопоставит. характеристику Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича в повести Гоголя "Как поссорились...")" (Песков А. М. Указ. соч. С. 20).

Такая трактовка алогизма выводит его за пределы области нарушения чисто логических связей в область нарушений связей онтологических. Это объясняет существенные различия в иллюстрациях алогизма, приводимых разными авторами: "Лев Саввич Турманов, дюжинный обыватель, имеющий капиталец, молодую жену и солидную плешь, как-то играл на именинах у приятеля в винт" (Чехов). Этот пример алогизма, приводимый Д. Э. Розенталем и М. А. Теленковой, демонстрирует нарушение логической однородности перечисления (в ряд однородных членов предложения поставлены несопоставимые понятия, то есть настолько далекие друг от друга, что у них нет общих признаков).

Ехала деревня / Мимо мужика.
Вдруг из подворотни / Лают ворота.
- Тпр! - сказала лошадь, / А мужик заржал.
Лошадь пошла в гости, / А мужик стоял... (Фольклор).

В этом примере, приводимом А. П. Квятковским, имеет место нарушение онтологической нормы (нормальной "картины мира"), поэтому приемы такого рода, с нашей точки зрения, корректнее определять как параонтологические (См.: Сковородников А. П., Копнина Г. А. Об определении понятия "риторический прием" // Филологические науки. 2002. N 2. С. 77-79; Сковородников А. П. О системном описании понятия "стилистическая фигура" // Русская речь. 2002. N 4. С. 64-66). Это утверждение будет справедливым и тогда, когда логика понимается широко - как "усмотрение связей не только мышления, но и бытия", как "логика вещей, логика событий, связь времен", поскольку такое понимание логики сближает ее с онтологией (Кемеров В. Е. Норма // Современный философский словарь / Под общ. ред. В. Е. Кемерова. Лондон, Франкфурт-на-Майне, Париж, Люксембург, Москва, Минск / "ПАН-ПРИНТ", 1998. С. 450).

Предельно широкое понимание алогизма как общего закона построения тропов и фигур представлено, например, в "" Е. В. Клюева, по мнению которого, "у паралогики, "неправильно эксплуатирующей логику", были все основания стать почвой для элокуции" (Клюев Е. В.
Е. В. Клюев пишет: "Заманчиво было бы предположить, что построение сообщения в соответствии с логическими законами и построение сообщения в соответствии с теорией фигур, в сущности, один и тот же процесс " (Клюев Е. В. Указ. соч. С. 168. Курсив автора цитаты). Такое расширительное понимание паралогичности приводит во многих случаях к сомнительности трактовок сущности фигур и/или неубедительности иллюстраций. Рассмотрим несколько таких трактовок и примеров, взятых из цитированной работы Е. В. Клюева.

Так, трудно усмотреть паралогический климакс в таких высказываниях: "Увы, существует и такая прогрессия: сигарета, болезнь, смерть"; "Сначала становятся мэром, потом миллионером, потом заключенным". В первом примере не нарушен ни один закон логики, а стилистический эффект достигается благодаря градационному построению перечислительного ряда, усиленному асиндетоном. Во втором примере можно усмотреть паралогику, но она является не результатом использования климакса (его здесь нет), а следствием приема обманутого ожидания, который можно интерпретировать как намеренное нарушение закона достаточного основания и который усилен парономазией.

Еще труднее признать паралогической фигурой изоколон (например: "Жизнь дорожает, работы не найти, деньги на исходе, жена беременна... бедные мои современники!") на том основании, что в нем, по мнению Клюева, "нарушение логического правила - не группировать однотипные предложения - оборачивается соблюдением паралогического правила, в соответствии с которым группа однотипных предложений воспринимается как заслуживающая особого внимания" (Клюев Е. В. Указ. соч. С. 240). Мы полагаем, что экспрессивность изоколона (способность привлекать внимание) объясняется не нарушением логического правила, а тем, что он (изоколон) представляет собой стилистически значимое отклонение от речевой нормы (стандартного уровня упорядоченности речи-текста).

Расширительное понимание паралогики (алогизма) связано и с признанием синтаксиса "репрезентантом логики на уровне структурирования сообщения" (Клюев Е. В. Указ. соч. С. 179). Отсюда признание паралогичными (всех синтаксических фигур, к примеру, полисиндетона ("И художник, и богатые заказчики, и друзья богатых заказчиков, и супруга художника - все довольны"). Между тем, с нашей точки зрения, в полисиндетоне имеет место не логическая аномалия, а стилистически значимое отклонение от нейтрального варианта ("нулевой ступени") синтаксической нормы. Можно сказать, что безоговорочное признание синтаксиса репрезентантом логики на уровне структуры предложения и текста ведет к отождествлению логического и грамматического.

Иной взгляд на алогизм связан с признанием его осознанным и целесообразным отступлением от "коммуникативной нормы логичности речи" (Лелёкина А. Н. Алогизм как принцип организации экспрессивных средств русского языка // Актуальные проблемы изучения языка и литературы // Материалы Всероссийской научной конференции, 25-27 ноября 2002 г., Абакан, 2002. С. 139; Пекарская И. В. Контаминация в контексте проблемы системности стилистических ресурсов русского языка. Часть II. Абакан, 2000. С. 139). В таком качестве алогизм выступает, по мнению И. В. Пекарской и А. Н. Лелёкиной, как "парадигматический принцип организации изобразительного средства (тропа, фигуры) или выразительного средства (текстовой фигуры)". Причем указывается, что "все типы фигур, традиционно называемых алогизмом <...> необходимо изучать в соотношения с законами логики (тождества, непротиворечия, исключенного третьего, достаточного основания)" (Пекарская И. В. Указ. соч. С. 143).

Эта точка зрения близка нашему пониманию алогизма как принципа, лежащего в основе группы риторических приемов (в том числе тропов и фигур). Этот принцип состоит в намеренном и прагматически мотивированном отклонении от логических норм, под которыми понимаются основные законы формальной логики и вытекающие из них частные правила (например, правила деления понятий). Такое понимание алогизма коррелирует с определением алогизма в научной логике: "Алогизм (от греч, а - частица отрицания и logismos - разум, рассудок) - рассуждение, игнорирующее законы и правила логики" (Логический словарь. М., 1994. С. 15). Приемы, основанные на принципе алогизма, в нашей классификации названы паралогическими риторическими приемами (Сковородников А. П., Копнина Г. А. Указ. соч. С. 77- 79; Сковородников А. П. Указ. соч. С. 64-66).

Круг этих приемов в настоящее время еще не определен с достаточной четкостью, но он довольно обширен. К приемам, в организации которых участвует алогизм (иногда в сочетании с другими конструктивными принципами), могут быть отнесены амфиболия, антифразис, астеизм, гипаллага, диафора, зевгма, катахреза, оксюморон, плока, силлепсис, фрактата, перекурсия, некоторые разновидности антитезы.

Все эти и другие (в том числе и не имеющие общепринятых терминологических обозначений) приемы паралогического типа могут быть сгруппированы в подтипы в зависимости от того, на отклонении от какой логической нормы (логического закона) основан данный прием. Заметим, что, по нашим наблюдениям, наиболее частотны в художественной и публицистической речи паралогические приемы на базе отклонений от закона противоречия. Например:

1. Череповец, уездный город,
Над Ягоброй расположён.
И в нем, среди косматых бород,
Среди его лохматых жен,
Я прожил три зимы, в Реальном,
Всегда считавшемся опальным
За убиение царя,
Воспитанником заведенья,
Учась всему и ничему.
(И. Северянин)

2. Герой известен, и не нов предмет;
Тем лучше: устарело все, что ново!
(М. Лермонтов)

3. Это было в провинции, в страшной глуши.
Я имел для души Дантистку
С телом белее известки и мела,
А для тела - Модистку
С удивительно нежной душой.
(Саша Черный).

4. Но вот мы изгнаны из России в ту самую Европу, о которой в последние годы так страстно мечтали, и что же? Непонятно, и все-таки так: изгнанием в Европу мы оказались изгнанными и из Европы (Ф. Степун).

5. И только тогда, когда мы чувствуем, что ничто не наше, можем мы сказать с апостолом: Мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем, потому что это Царствие Божие внутри нас... (Митрополит Антоний Сурожский)

6. Чтобы у нас болеть, надо иметь лошадиное здоровье
(Л. Измайлов)

7. Меж тем как век - невечный - мечется
И знаньями кичится век,
В неисчислимом человечестве
Большая редкость - Человек.
(И. Северянин)

На втором месте по частотности - паралогические приемы на базе отклонений от закона тождества. Например:

8. Лейтенант Петров отдал приказ рыть канаву от забора до обеда (Ю. Борев);

9. Умирающий больной.
Фиолетовые свиньи.
Стая галок над копной.
Блюдо раков.
Пьяный Ной.
Бюст молочницы Аксиньи,
И кобыла под сосной.
(Саша Черный

10. Жена и муза
Ничего не изменить
В прочном их союзе:
Он не может изменить
Ни жене, ни Музе.
Он к обеим постоянный
- Двоеженец окаянный!
(В. Васин)

11. Во рту горчит.
Луна торчит
Там, где положено по чину.
- Вам ветчину или дивчину?
- Спасибо, сыт.
(В. Тепляков)

На третьем месте по частотности - паралогические приемы на базе отклонений от закона достаточного основания. Например:

12. Он (незнакомец. - А. С.) думал, что жизнь дорожает; рабочему люду жить трудно; оттуда вонзается Петербург и проспектными стрелами и ватагою каменных великанов. <...> Все то незнакомец подумал; зажал он в кармане кулак; и он вспомнил, что падали листья (А. Белый)

13. Струятся струи.
Пиво. Понедельник.
Базар. Вокзал.
Базаров - нигилист.
Когда сойдутся шельма и отшельник
- Тушите звезды...
Грязен. Снова чист.
(В. Тепляков)

Приведенные нами примеры паралогических риторических приемов позволяют заметить следующее:

1. Не все приемы паралогического типа укладываются в существующие типологии и номенклатуры фигуральных средств (примеры 1-7).

2. Паралогические приемы полифункциональны. Так, например, они могут служить обнажению противоречий в поступках и мировосприятии людей (примеры 1, 2, 3); дискретности и непоследовательности их мышления (пример 12); выражать антиномичность социальных процессов или философских идей в виде парадоксов (примеры 4, 5, 7); быть средством создания разных видов комических контекстов (примеры 6, 8, 9, 10, 11, 13).

3. Паралогические приемы могут включаться в конвергенцию с приемами других типов, например, с гиперболой (пример 3), гиперболизированным эпитетом (пример 6), диафорой (пример 10), амфиболией (пример 11), метафорой и олицетворением (пример 12), корневым повтором и тавтологией (пример 7), корневым повтором и парономазией (пример 13).

4. Паралогические приемы могут быть стилистической основой малоформатных вторичных (по М. М. Бахтину) речевых жанров (примеры 6, 8, 10, 11, 13).

Следует также отметить, что когда точно не определено содержание понятия "логическая норма", возникает проблема разграничения паралогических приемов и приемов других типов. Так, например, Ю. Б. Борев к типу риторических фигур, образуемых на основе отклонений от логической нормы (которая им не определяется), относит, кроме наложения (употребления слова одновременно в прямом и переносном значениях) и антифразиса (что не вызывает возражений), такие фигуры (приемы), как гипербола, литота, обрыв речи, аллегория, олицетворение, эвфемизм, отрицание (характеристика явления "от обратного", путем сообщения, чем оно не является) (Борев Ю. Б. Эстетика. М., 1988. С. 250- 253). Прием отрицания Ю. Б. Борев иллюстрирует лермонтовскими строками:

Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.

Такое расширение круга паралогических риторических приемов в аспекте сформулированного нами понимания логической нормы представляется неправомерным.

(с) Сковородников А.П. Алогизм как риторический приём // Русская речь. - 2004. - №1. - С.35-49.

См. также `Алогизм` в других словарях

АЛОГИЗМ (от a - отрицательная приставка и греч. logismos - разум) - 1) отрицание логического мышления как средства достижения истины; ррационализм, мистицизм, фидеизм противопоставляют логике интуицию, веру или откровение. 2) В стилистике намеренное нарушение в речи логических связей с целью стилистического (в т. ч. комического) эффекта: "никогда не забуду - он был или не был, этот вечер" (А. Блок).

алогизм

-а , м.

Ход мысли, нарушающий правила логики; что-л. нелогичное, противоречащее логике.

2. лит.

Стилистический прием, при котором намеренно нарушаются логические связи с целью создания комического эффекта.

[От греч. ’α - не-, без- и λογισμός - рассуждение]

1. Нелогичность.
2. Бессмыслица.
3. Мысль, ломающая строй рассуждения.

алогизм

АЛОГИ́ЗМ -а; м. [греч. an- - не-, без- и logismos - рассуждение].

1. Отсутствие логики в чём-л.; что-л. нелогичное, парадоксальное. А. поступка. А. художественной формы.

2. Лит. Стилистический приём, при котором намеренно нарушаются логические связи с целью создания комического эффекта.

АЛОГИЗМ - как литературный прием - введение в литературную речь всякого рода логически бессмысленных моментов, нелепости в литературной речи, разрушение логических и причинных связей, движение речи по случайным ассоциациям. Из важнейших видов А. отметим: несоответствие синтаксического и смыслового движения речи, противопоставление (сопоставление) моментов, не заключающих в себе ничего противоположного (общего) («И. И. несколько боязливого характера. У И. Н. напротив того, шаровары в таких складках...» и т. д.), мнимое (абсурдное) умозаключение, логический разрыв между репликами, словесное прикрытие логической пустоты и т. п. А. чаще всего имеет место в прологе, в речи рассказчика. Причем А. связан обычно с установкой на комическое, иронию, гротеск, иррациональное. Очень важна роль А. у Гоголя.

Алогизм алоги́ зм

Русское словесное ударение. - М.: ЭНАС . М.В. Зарва . 2001 .

(от греч. а - не, logos - разум) - ход мысли, нару­шающий какие-то законы и правила логики и поэтому всегда со­держащий в себе логическую ошибку. Если ошибка допущена не­преднамеренно, то перед нами паралогизм; если же ошибка допущена с определенной целью, то мы столкнулись с софизмом.

Алогизм

Стилистический прием, в основе которого лежит:

1) намеренное нарушение в тексте логических связей;

2) словесная избыточность;

3) нагнетение понятий из разных сфер жизни, стилей и речевых ситуаций.

А. используется в целях создания иронии, комического эффекта, речевой характеристики персонажей: Автомобиль быстро ездит , зато кухарка лучше готовит (Э. Ионеско).

Алогизм`Медицинский словарь`

(а- + греч. logismos разум, суждение) в психиатрии - нарушение мышления, при котором суждения не следуют законам логики.

Нарушение логических законов и правил в речи, языке и поведении.В речи появление А. неизбежно и естественно. Так, на вопрос "не знаете ли Вы, когда на выставке будет директор Вашей фирмы?" строго логических ответов только 2: "знаю" или "не знаю". Собеседнику тут нужно совсем другое. От строго логических ответов он не особенно развеселится.К А. относятся и все неточности в классификации вещей и явлений. Так, автомобили делятся на грузовики и легковые, а вездеходы отдельно выделять нельзя, поскольку ими могут быть как легковые, так и грузовые машины.Очень распространенным является такой А., как замена конкретного понятия отвлеченным. Напр., говорят, что "торгуют живописью" (а не "картинами"). Или в песне поется: "Наш адрес - не дом, и не улица, наш адрес - Советский союз".А. является тавтология, при которой определяющее понятие повторяет определяемое: "мыло мыльное", "экономика экономная", "менеджер - ...

Алогизм (А- + греч. logismos разум, суждение)

в психиатрии - нарушение мышления, при котором суждения не следуют законам логики.

аллогизма, м. (от греч. а - без и logismos - рассуждение) (книжн.). Нечто несовместимое с логическим мышлением, противоречащее логике.

АЛОГИЗМ

АЛОГИЗМ

(греч. а - отрицательная приставка, logos - понятие, разум) - ход рассуждения, нарушающий законы логики или правила проведения логических операций. А. всегда содержит в себе логическую ошибку. Ошибка в умозаключении, допущенная преднамеренно, с целью выдать ложное за истинное, именуется софизмом; непреднамеренная ошибка в умозаключении - паралогизм.

Философия: Энциклопедический словарь. - М.: Гардарики . Под редакцией А.А. Ивина .

Алогизм`Философский словарь`

Логика и философия

В философии под алогизмом понимают не только логическую ошибку, но и отрицание логического мышления и логики как средства достижения истины, как основополагающий принцип. К философским учениям и направлениям, существенной стороной которых является алогизм, относят иррационализм , мистицизм , фидеизм , интуитивизм , интуиционизм . В качестве средства познания в этих теориях предлагаются интуиция как непосредственное интуитивное постижение истины, вера или откровение . При этом алогизм применяется как принцип не только в сфере эпистемологии или логики, но и в сфере эстетики и философии математики (проблема обоснования математики и познания в математике).

Литература

В поэтике под алогизмом понимается литературный приём (стилистическая фигура) - нарушение логической связи в литературной речи. Алогизм тесно связан с абсурдом и нонсенсом .

Разновидностями алогизма являются: несоответствие синтаксической и смысловой структуры речи; нарушение логической связи (логический разрыв) между речевыми оборотами, фразами, репликами, отдельными частями диалога; противопоставление предметов и свойств, не заключающих в себе ничего противоположного, или сопоставление предметов и свойств, лишённых всякого сходства; мнимое абсурдное умозаключение; разрушение причинных связей; движение речи по случайным ассоциациям; бессодержательное или бессмысленное высказывание.

Иван Иванович несколько боязливого характера. У Ивана Никифоровича, напротив того, шаровары в таких широких складках… (Н. В. Гоголь.)
Никогда не забуду - он был или не был, этот вечер. (А. А. Блок)

Алогизм часто применяется для создания комического эффекта, связан с установкой на иронию , гротеск , иррациональное. Комический эффект алогизмов используется в фольклоре (народные загадки), в произведениях сатириков (Н. В. Гоголя , басни и афоризмы Козьмы Пруткова), в весёлых стихах для детей (К. И. Чуковский , Д. И. Хармс и др.). Использование алогизма для показа алогичности и и иррациональности действительности характерно для творчества того же Гоголя, Лотреамона , Ф. Кафки , сюрреалистов , обэриутов , для театра абсурда .

Wikimedia Foundation . 2010 .

Антонимы :

Смотреть что такое "Алогизм" в других словарях:

- (греч.). В философии так называется отступление от законов и требований логики. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. АЛОГИЗМ [Словарь иностранных слов русского языка

Как литературный прием введение в литературную речь всякого рода логически бессмысленных моментов, нелепости в литературной речи, разрушение логических и причинных связей, движение речи по случайным ассоциациям. Из важнейших видов А. отметим:… … Литературная энциклопедия

- (греч. а отрицательная приставка, logos понятие, разум) ход рассуждения, нарушающий законы логики или правила проведения логических операций. А. всегда содержит в себе логическую ошибку. Ошибка в умозаключении, допущенная преднамеренно, с целью… … Философская энциклопедия

См. нелогичность Словарь синонимов русского языка. Практический справочник. М.: Русский язык. З. Е. Александрова. 2011. алогизм сущ., кол во синонимов: 8 … Словарь синонимов

- (от a отрицательная приставка и греч. logismos разум) 1) отрицание логического мышления как средства достижения истины; ррационализм, мистицизм, фидеизм противопоставляют логике интуицию, веру или откровение.2) В стилистике намеренное нарушение в … Большой Энциклопедический словарь

АЛОГИЗМ, аллогизма, муж. (от греч. а без и logismos рассуждение) (книжн.). Нечто несовместимое с логическим мышлением, противоречащее логике. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова

алогизм - а, м. alogisme m. <гр. 1. Нелогичность, несовместимость с требованиями логики. Крысин 1998. В письме Пушкина вновь оживает веселая словесная игра, насыщенная арзамасскими намеками и алогизмами. РР 1974 5 41. 2. филос.Отрицание логики как… … Исторический словарь галлицизмов русского языка

А; м. [греч. an не, без и logismos рассуждение]. 1. Отсутствие логики в чём л.; что л. нелогичное, парадоксальное. А. поступка. А. художественной формы. 2. Лит. Стилистический приём, при котором намеренно нарушаются логические связи с целью… … Энциклопедический словарь

- (а + греч. logismos разум, суждение) в психиатрии нарушение мышления, при котором суждения не следуют законам логики … Большой медицинский словарь

- (от греч. а не, logos разум) ход мысли, нарушающий какие то законы и правила логики и поэтому всегда содержащий в себе логическую ошибку. Если ошибка допущена непреднамеренно, то перед нами паралогизм; если же ошибка допущена с определенной целью … Словарь терминов логики

Алогизм как художественный приём. Стилистические приёмы, связанные с нарушением логических связей. Основаны на контрасте сближаемых понятий, или смысла слова и интонации, или на изменении привычного взгляда на вещи, или на освещении совместимых вещей как чего-то противоречивого. Поэтическая антилогика. Связана с установкой на гротеск, иронию, комическое или иррациональное.

Алогизм как художественный приём. Современные поэтические приёмы. Часть 3

В данной статье рассматривается группа стилистических приёмов , связанных с нарушением логических связей. Основаны на контрасте сближаемых понятий, или на контрасте смысла слова и интонацией, с которой оно произносится, или на изменении привычного взгляда на вещи, явления, события, или на освещении абсолютно совместимых вещей как чего-то противоречивого и противоположного. Поэтическая антилогика. Обычно связана с установкой на гротеск, иронию, комическое или иррациональное.

Антифразис

Антифразис – контраст видимого и скрытого смысла, употребление слова или выражения в буквально противоположном смысле. Например, для эффекта иронии или сарказма, – тонкая насмешка, прикрытая внешней учтивостью: «Откуда, умная, бредёшь ты голова?» – при обращении к Ослу (И. Крылов). Или, наоборот, для выражения скрытого восхищения: «А уж ловок-то, ловок-то был, как бес» (М. Лермонтов).

Дразнил я учителку коброю...
Настигла расплата сполна –
Разумное, вечное, доброе
Мне в голову вбила она!

(Сергей Копин)

Но я задам во тьму свои вопросы,
Чтоб истину в тумане обрести.

При этом само употреблённое слово не изменяется. Иногда возле него ставят дополнительное, определяющее слово, благодаря которому и появляется возможность нового прочтения старого слова. Антифразис часто применяется для гиперболизации ситуации, доведения её до абсурда и для выявления – благодаря этому – очевидных, явных нелепостей, на которые люди стараются закрывать глаза:

Два осколка былого союза
С одинаковой тягой к стихам.
Что же делать пленительной Музе?
Разорваться, видать, пополам.
У полмузы пол-лиры в почёте.
А Пегас вот остался один.
Вы какую, друзья, предпочтёте
Из столь разных его половин ?

(Людмила Некрасовская)

С помощью антифразиса автор иронизирует над намеренным игнорированием русскоязычных литературов Украины «национально озабоченными» классиками украинской современной литературы, которые делают вид, будто «другой половины» и не существует. Во всяком случае, не признают за ней право на существование, заявляя об её полной профессиональной непригодности. Необходимый эффект получается благодаря применению определяющего эпитета «разные» перед словом «половины». Если мыслить логически, разными половины быть никак не могут именно потому, что они две части единого целого.

Смерть – переход знакомой пустоты
В иную незаполненность пространства.

Если постараться вдуматься в «иную незаполненность», сразу всплывает противоречие: речь идёт о пустоте, как же последняя может быть «иной»? А если автор говорит об «иной», значит, всё-таки смерть не является «незаполненностью пространства», пустотой, ничем? Фактически внимательного читателя с помощью антифразиса неназойливо побуждают подумать над этим глубоким и неоднозначным вопросом.

Таким образом, антифразис не всегда является иронией и вовсе не обязательно подразумевает скрытое превосходство над тем, кому говорящий льстит в глаза, вкладывая в свою речь противоположный смысл. Антифразис может содержать в себе оттенки совсем иных чувств: невольного одобрения при явном выражении недовольства, презрения и гнева при превознесении чьих-то поступков и т. д. Но неизменно для антифразиса одно – слова, которые используются, всегда означают совершенную противоположность тому, что говорится, даже если опровержение не является явно заложенным в интонации, с которой они произносятся.

Алогизм

Алогизм – нарушение логических связей для умышленного подчёркивания противоречия: «Я возлюбил вас крепче, / чем Арафат – евреев », «Душа, как жизнь, доступна и проста, / нетленна, как шагреневая кожа » (Станислав Минаков), «Когда на сотни нищая калека – / Единственно счастливый человек » (Татьяна Корниенко). Алогизм применялся в народной поэзии («Ехала деревня мимо мужика»), у К. Чуковского в «Путанице».

Когда привидится нелепое:
То слон в полоску фиолетовый,
То солнышко – квадрат Малевича,
То круглый красный огурец,
Со мною странное случается:
Всё взрослое во мне кончается,
И снова детство возвращается,
И просыпается творец.

(Людмила Некрасовская)

Качая располневшим фюзеляжем,
Куплю, собрав все прибыли свои,
Не только шубу на меху стерляжьем ,
Но и шузы из львиной чешуи !

(Сергей Копин, «Широкие возможности»)

В подъезде на каждой ступени
весёлым, ликующим настом
шприцы под ногами хрустят.

(Там же, «Давайте о светлом...»)

В последних двух случаях удачное использование алогизмов ещё ярче выделяет скрытый сарказм, даже гротеск, с помощью которого автор живописует современных нуворишей, которым море по колено, и свободный разгул наркомании.
Алогизм в литературе понимается как нарушение не только логики мышления, но и восприятия бытия, искажения нормальной картины мира, естественных представлений о предметах, явлениях, ходе событий.

Катахреза

Катахреза – сочетание противоречивых, но не контрастных по природе понятий и выражений в целях большей эффектности: горящий дождь, чёрное пламя, зелёный шум, малиновый звон, зуб времени, острые слова. Словосочетание, являющееся катахрезой, имеет переносное значение, которое создаётся на принципе отдалённых ассоциаций, и это значение нельзя принимать дословно, ибо оно, как и алогизм, нелогично.
Применение катахрезы как художественного приёма требует от автора большого такта и развитого чувства лексической сочетаемости, поскольку катахреза может быть как речевым ляпсусом при механическом объединении тропов («пусть акулы империализма не протягивают к нам свои лапы »), так и проявлением высокого мастерства.

Я коснулась ветвей, обрамлённых листвой,
Бесконечно зелёной волной смолянистой.
По асфальту дорог дождь прошлёпал босой
И оставил природу пронзительно чистой .

(Татьяна Гордиенко)

Казалось бы, нелогичные в данном контексте наречия в сочетании с несвойственными для них эпитетами, тем не менее, усиливают эффект образов, контрастно их оттеняя и выделяя: например, цвет – и пространство (бесконечно зелёный), звучание – и цвет (пронзительно чистой).
Катахреза в «Но всё ж, блуждая в зле безбожной веры » у Станислава Минакова содержит противоречие «безбожная вера». В данном случае это не контрастное понятие, поскольку в стихотворении имеется в виду агностицизм, т.е. вера в то, что Бога нет, внутреннее убеждение, не требующее доказательств, нежелание принимать во внимание никакие доказательства. Это тоже вера, но особого рода.
Катахрезу следует отличать от близкого ей понятия оксюморон.

Оксюморон

Оксюморон (у А. Квятковского – оксИморон, в Википедии – оксЮморон и оксиморОн) – сочетание контрастных (в отличие от катахрезы) по значению слов, создающих вместе новое понятие: пышное увяданье, нарядно обнажённая, прекрасно болен, жар холодных числ и проч.

Примеры оксюморона в поэзии:

И, мраком озарён , я светом тьму назвал.

(Иван Волосюк)

«Равнодушною злобой подёрнется встречный зрачок », «сквозь чёрные светлые ветви взирают на нас», «в эти минуты, в извечные эти мгновенные веки», «и, с утончённой внешностью амбала , кивает», «и горд безграничным умишком » (Станислав Минаков), «мы, сбежавшие как из тюрьмы в невесёлое наше веселье », «до чего-то душа дотронется, в просветляющей мгле утонет» (Евгений Пугачёв).

Иногда оксюморон называют антитетоном, однако антитетон, или синереза, – риторическая фигура, противопоставляющая две мысли, но не образующая противоречие. Противоречия же не образуются, если противопоставляются не противоположные качества одного объекта, а качества двух различных объектов, а также если второе противопоставляемое явление – следствие первого.

Остраннение

Остраннение (иногда пишут «очуждение») – описание человека, предмета или явления, как бы впервые увиденного со стороны свежим взглядом и оттого кажущегося немного необычным, странным. Это художественный приём описания, вырывающий описываемое из обычного контекста узнавания и делающее привычное непохожим, неузнаваемым:

Вдруг сорваться неадекватно
и уже на сыром и мягком
отыскать горсть примятых ягод...

(Елена Морозова)

Тонкий папирус осеннего вечера
кто-то огромный нежно сворачивает...

(Елена Буевич)

Несутся тучи, гром гремит,
в ответ – печальный скрип деревьев.
Как будто бы из-под ракит
на землю рвётся кто-то древний –
он и хохочет, и ревёт,
и наклоняет книзу травы.

(Василий Толстоус)

При остраннении предмет заменяется своими признаками («сыром и мягком»), будто ему ещё не дано название, а явление передаётся описательным словосочетанием («кто-то огромный», «кто-то древний» ).

При взгляде на изображаемую реальность с новой дистанции открывается новая перспектива, проявляются черты, невидимые ранее из-за того, что уже примелькались.

В период нормального развития общества, науки, искусства новые проблемы решаются по уже выработанному алгоритму. При смене эпох, парадигм, общественных отношений, методологических установок люди оказываются как бы на другой планете, их окружают незнакомые условия, известные предметы теряют своё значение и становятся притягательно необычными. Наступает кризис очевидности. Научный прогресс двигается «сумасшедшими» идеями, а искусство отражает изменения в жизни с помощью нового взгляда на вещи, т.е. с помощью остраннения. Это сдвиг осмысления, и как художественный приём остраннение оправдано, являясь обострённым восприятием, внимательным проникновением в жизнь. Но в поэзии абсурда, в постмодернизме остраннение выступает уже не только как поэтический приём, не как средство, а как содержание и таким образом отрицает саму возможность смысла.

Наряду с посрамлением воли по внешним и внутренним причинам имеются случаи, когда посрамлению подвергается недостаток ума. Глупость, неспособность элементарно правильно наблюдать, связывать причины и следствия вызывает смех.

В литературно-художественных произведениях также, как и в жизни, алогизм бывает двоякий: люди или говорят несуразное, или совершают глупые поступки. Однако при ближайшем рассмотрении такое деление имеет только внешнее значение. Оба случая могут быть сведены к одному. В первом из них мы имеем неправильный ход мыслей, который вызывается словами, и эти слова вызывают смех. Во втором - неправильное умозаключение словами не высказывается, но проявляет себя в поступках, которые и служат причиной смеха

Алогизм бывает явный и скрытый. В первом случае алогизм комичен сам по себе для тех, кто видит или слышит его проявление. Во втором случае требуется разоблачение и смех наступит в момент этого разоблачения.

Для действующего субъекта разоблачение обычно наступает только тогда, когда он испытывает последствия своей глупости на собственной шкуре. Для наблюдателя, зрителя, читателя разоблачение скрытого алогизма может совершиться в форме остроумной и неожиданной реплики собеседника, который своим ответом вскрывает несостоятельность суждения говорящего.

В жизни алогизм, - пожалуй, наиболее часто встречающийся вид комизма. Неумение связывать следствие и причины оказывается очень распространенным и встречается чаще, чем можно было бы думать. Здесь стоит вспомнить уже приведенные слова Чернышевского: «Глупость - главный предмет наших насмешек, главный источник комического» (Чернышевский, II, 187). Есть и другие теоретики, которые подчеркивают значение глупости для определения сущности комизма. Кант считал, что во всем, что должно возбуждать громкий смех, «должно быть нечто, противное разуму» (Кант, V, 352). Жан Поль, наряду с другими объяснениями, определяет комическое как «чувственно воспринимаемое бесконечно неразумное» (Жан Поль, 139). Добролюбов считал глупость действующих лиц основным признаком комедии. Если бы городничий и Хлестаков были умнее, комедии не было бы: «Комедия… выставляет на посрамление хлопоты человека для избежания затруднений, созданных и поддержанных его же глупостью» (Добролюбов, 1, 392). Д. Николаев считает, что Добролюбов здесь ошибается и что дело не в биологической глупости, а в том, что городничий - социально отрицательный тип»». Но глупость есть средство возбуждения смеха, а Гоголь писал комедию, а не трактат. Глупость и социальная вредность не исключают одна другую: глупость есть средство изобличения вредности. Вулис по этому поводу пишет, что «в сущности, веселый юмористический смех - своеобразная защита от дурака, социальный фактор, отсеивающий те на первый взгляд непринципиальные ошибки и пороки, которые, стань они нормой, были бы настоящим бедствием» (Вулис, 19). Конечно, сплошная глупость была бы бедствием, но Гоголь борется не против глупости, а против того общественного уклада, который создает городничих, подобных Антону Антоновичу, и чиновников, помещичьих сынков, подобных Хлестакову; глупость же их есть комедийно-сатирическое средство осмеяния.

Проявление алогизма подчинено тем же законам комического, что и другие проявления его. Ник. Гартман в своей «Эстетике» говорит: «Комично не простое невежество, а такое, которое еще не выяснено» (Гартман, 619). Но это неверно. Скрытое, никому не заметное невежество не может быть комичным. Смех возникает в тот момент, когда скрытое невежество вдруг проявляется в словах или поступках глупца, т, е. становится очевидным для всех, выливается в чувственно воспринимаемые формы, Можно дать и другое определение: комический алогизм можно понять как механизм мысли, преобладающий над содержанием ее.

Этого условия нет, когда, например, ученый допускает ошибку в вычислении или когда врач ставит ошибочный диагноз и т, д, Такие ошибки ума не комичны, так как не представляют собой механического алогизма.

Мы не будем стремиться к строгой систематизации, так как в данном случае она не вскрывает сути дела, а приведем несколько показательных случаев разного характера.

У Гоголя этот вид комизма встречается очень часто. Коробочка, уже готовая уступить Чичикову мертвые души, робко замечает: «А может, в хозяйстве-то как-нибудь под случай понадобятся» - чем совершенно выводит из терпения Чичикова Можно, заметить, что многие из гоголевских персонажей - Хлестаков, Бобчинский и Добчинский, Ноздрев, Коробочка и другие, - не умеют толково связать двух слов и рассказать сколько-нибудь вразумительно, что произошло. Бобчинский, рассказывая, как он впервые увидел Хлестакова, приплетает сюда и Растаковского, и Коробкина, и какого-то Почечуева, у которого «желудочное трясение», и подробно описывает, как и где он встретился с Добчинским («возле будки, где продаются пироги»), что не имеет к делу никакого отношения, Он сплетает целую цепь умозаключений, из которых будто бы с очевидностью явствует, что приезжий, несомненно, ревизор, Рассказ Бобчинского о приезде Хлестакова - образец сбивчивости и бестолковости. Он не умеет выделить главного. Вообще ход рассуждений гоголевских персонажей бывает самый неожиданный. Две дамы думают, что мертвые души означают, будто Чичиков хочет увезти губернаторскую дочку; почтмейстер убежден, что Чичиков - это капитан Копейкин, и толыко потом вспоминает, что Копейкин - инвалид без руки и ноги, а Чичиков совершенно здоров. Алогизм выступает особенно ярко тогда, когда он применяется как попытка оправдать какие-нибудь свои не совсем безупречные поступки.

Сюда относятся слова городничего об унтер-офицерской вдове: «Она сама себя высекла», - или слова заседателя в «Ревизоре», от которого всегда пахнет водкой и который объясняет это тем, что в «детстве мамка его ушибла, и с тех пор отдает от него немного водкою». Когда баба в повести о ссоре Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем выносит проветривать не толыко нанковые шаровары Ивана Никифоровича и. прочую ветошь, но и ружье, то это типичный случай алогизма действий, основанный на подсознательном заключении по аналогии.

Комические старухи в комедиях часто наделяются глупостью. В комедии Островского «Правда - хорошо, а счастье лучше» Мавра Тарасовна говорит о человеке, которого считает умершим, но о котором ей сообщают, что он жив, так: «Никак нельзя, ему живым быть, потому я уж лет двадцать за упокой его души подаю: так нешто может это человек выдержать.

Хотя логика учит, что заключения по аналогии не имеют познавательного значения, в жизни именно такого рода рассуждения встречаются особенно часто. Ребенок мыслит прежде всего аналогиями и только много позже научается задумываться о подлинных причинах окружающих его явлений. Вот пример: бабушка накладывает внуку салат и поливает его растительным маслом, Мальчик спрашивает

Бабушка, ты и меня маслом польешь?

Чуковский в своей книге «От двух до пяти» собрал материал, относящийся к детскому языковому творчеству. Не менее интересно было бы собрать факты, относящиеся к детской логике. Но то, что в логике детей есть свидетельство каких-то первых, наивных мыслительных поисков, каких-то попыток связать явления, разобраться в мире, то в логике взрослых - только смехотворные ошибки.

Алогизмы широко применяются в клоунадах, Борис Вяткин выходил. на арену со своей маленькой собачкой Манюнечкой, ведя ее на коротком и толстом корабельном канате, что сразу вызывало радостный смех зрителей. Этот случай как бы прямо подтверждает теорию Гегеля: «Комическим… может стать всякий контраст цели и средств». Толстый канат - совершенно непригодное средство для вождения маленькой собачки. Контраст средства и цели вызывает смех,

Во всех подобных случаях алогизм как бы лежит на по. верхности и сам себя раскрывает для зрителя, слушателя или читателя через явно глупые поступки или слом. Но. алогизм может быть скрытым и на первый взгляд совершенно незаметным. Кто-нибудь один его замечает и изобличает в какой-нибудь реплике, которая сразу вскрывает глупость и вызывает смех.

Такие реплики требуют наблюдательности и талантливости. Они - ответ острого ума на проявление глупости. Способность давать такие ответы - один из, видов остроумия, Широко рассказывается следующий случай из жизни Бернарда Шоу, выдаваемый за действительность. Он получил письмо следующего содержания:

«Я - самая красивая женщина Англии, Вы - самый умный мужчина. По-моему, нам следует иметь ребенка».

На что последовал следующий ответ:

«А что, если наш отпрыск наследует мою красоту и Ваш ум?»

Сходный, но все же несколько иной анекдот перепечатан в журнал «Наука и жизнь (1966, № 3).

«Разгневанная леди:

Ну знаете, если бы я была вашей женой, я всыпала бы вам в утренний кофе яду!

Джентльмен:

Если бы я был вашим мужем, я бы с наслаждением выпил этот яд!»

Алогизм как художественный прием возбуждения комизма особенно часто встречается в фольклоре. Здесь он, можно сказать, система.

Начиная со средних веков и эпохи Возрождения и гуманизма, когда во всей Европе начали издаваться сборники фабльо, жарт, фацеции, шванков, частично переходивших в классическую литературу (Чосер, Боккаччо), и кончая экспедициями, которые по сегодняшний день привозят богатейший материал, этот вид фольклора продолжает жить и оказывается бессмертным. На Востоке была создана фигура Насреддина, веселого остроумца, прикидывающегося про стаком. Фигура. эта обошла все страны Ближнего Востока и жива по сегодняшний день. Не все в фольклоре равно остро умно и комично, но здесь можно найти истинные перлы.

Мы коротко остановимся на русском фольклоре. Количество различных сказок о дураках, глупцах и. простаках чрезвычайно велико. Но это происходит не потому, что в жизни много дураков и что народ хочет их высмеять. Это объясняется тем, что очевидная или разоблачаемая глупость вызывает здоровый и доставляющий удовольствие смех… Этот смех бичует глупцов, но мнение некоторых исследователей, будто эти сказки имеют сознательную сатирическую направленность и преследуют цель активной борьбы с глупостью, нельзя признать правильным. Есть несколько типов сказочного фольклора, в которых главные герои дураки. Один из видов таких сказок посвящен обитателям одной какой-нибудь местности. В Древней Греции - это жители Абдеры, абдериты, у немцев недалекими слывут швабы. Народная книга о семи швабах - одна из самых веселых народных книг. О подобных книгах молодой Энгельс писал: «Это остроумие, эта естественность замысла и исполнения, добродушный юмор, сопровождающий всегда едкую насмешку, чтобы она не стала слишком злой, поразительная комичность gоложений - все это, по правде сказать, способно заткнуть за пояс значительную часть нашей литературы» (Маркс, Энгельс, I). нас недалекими почему-то слывут жители бывшего Пошехонского уезда Ярославской губернии. Впрочем, возможно, что это приурочение идет вовсе не от фольклора, а от книги В. Березайского «Анекдоты древних пошехонцев с присовокуплением забавного словаря» (1798 г.). Ни в одном из русских сказочных сборников пошехонцев нет, о них не упоминается. Сущность сюжетов о таких простаках сводится к рассказам о глупых поступках. Такие простаки сеют соль, пытаются доить кур, носят свет в мешках, вгоняют лошадь в хомут, вместо того чтобы надеть его на нее, впрыгивают в штаны, рубят сук, на котором сидят, и т. д. Они покупают на ярмарке ружье, заряжают его, желая проверить, как оно стреляет; один из них заглядывает в дулоон хочет увидеть, как вылетит пуля. Все это относится к тому разряду случаев, который мы выше назвали алогизмом действий.

В приведенных случаях дурость - явление, так сказать, коллективное. Она охватывает всех жителей одной местности или вообще нескольких человек одновременно. Другой тип сказок - это сказки о глупых поступках отдельных людей. Жалостливая, но глупая баба, сидя на возу, часть поклажи берет на колени, чтобы лошади было легче. Такие рассказы можно отнести к народным анекдотам. Но есть и более развитые сюжеты.

В одной из сказок братья посылают дурака в город за покупками. «Всего закупил Иванушко: и стол купил, и ложек, и чашек, и соли; целый воз навалил всякой всячины». Казалось бы, все хорошо. Но сказочные дураки обладают одним свойством: они жалостливы. Эта жалостливость побуждает их к совершенно неразумным поступкам. В данном случае лошадь худая и выбивается из сил. «А что, думает себе Иванушко, ведь у лошади четыре ноги и у стола тоже четыре; так стол-от и сам добежит!» Взял стол и выставил на дорогу. В дальнейшем всю провизию он скармливает воронам, горшки он надевает на пни, чтоб не зябли и т. д. Братья его избивают.

Сказка эта во многих отношениях очень интересна. Дурак видит мир искаженно и делает неправильные умозаключения. Этим он смешит слушателей. Но внутренние побуждения его - самые лучшие. Он всех жалеет, готов отдать от себя последнее и тем невольно вызывает сочувствие. Этот дурак лучше многих умников,

Этого не скажешь о сказке «Набитый дурак". Мать говориг сыну: «Ты бы пошел, сынок, около людей потерся, да ума набрался». Он проходит мимо двух мужиков, которые молотят горох, и начинает об них тереться. Они его избивают. Мать учит его: «Ты бы сказал им: бог в помощь, добрые люди! Носить бы вам не переносить, возить бы не перевозить». Дурак встречает похороны и произносит пожелание, которому его учила мать. Его опять избивают. Поучение матери, что надо было сказать «канун да ладан», он произносит на свадьбе (канун = панихида), и его опять избивают. Сказка эта очень популярна и известна во множестве вариантов. Дурак этой сказки услужлив, доброжелателен, хочет всем угодить. Но он всегда опаздывает, прошлое применяет к настоящему и, несмотря на всю услужливость, у всех вызывает гнев и получает только побои. Ленин ссылается на эту сказку для характеристики деятелей, которые не умеют ориентироваться в настоящем и, руководствуясь тем, что уже прошло, все делают невпопад.

Другой пример. Девушка идет на реку выполаскивать швабру. На том берегу - деревня, в которой живет ее жених. Она представляет себе, как у нее родится сын, как он пойдет на лед, провалится и утонет. Она начинает выть и причитать. Приходят отец, мать, дедка, бабка и другие и, выслушав рассказ, начинают тоже выть. На этот вой выходит жених и, узнав в чем дело, уходит по свету искать, найдет ли кого-нибудь глупее своей невесты, - и обычно находит.

Многие сюжеты о дураках сочетаются с мотивами одурачивания. Сказки о дураках, неотделимы от сказок о ловких хитрецах. У старухи помер сын. К ней напрашивается ночевать солдат, который называет себя «Наконец, с того свету выходец» и берется доставить сыну на тот свет рубашку, холста и всяких припасов. Старуха ему верит, и солдат уносит подарки для сына с собой.

Иное явление представляет собой Иван-дурак - герой волшебных сказок. Он дурак только поначалу: он сидит на печи, «в саже и соплях запатрался», и все над ним смеются. Но именно этот-то дурак впоследствии оказывается умнее своих братьев и совершает различные сказочно-героические подвиги. В этом есть своя философия. В герое волшебных сказок есть самое важное: душевная красота и моральная сила.

Впрочем, сказки о глупцах также обладают своей философией. Дураки в конечном итоге вызывают симпатию и сочувствие слушателей, Дурак русских сказок обладает нравственными достоинствами, и это важнее наличия внешнего ума.

http://www.vescos.ru/ неисправности мотоблоков мтз.